В большом доме на втором этаже находилась спальня Сэма и Опал Бойд, а маленькая проходная комната принадлежала Уоррену. Еще одной владел Джо Бойд, а четвертая стояла пустой. Ее взяла себе Винни. Туда поместили комод, на его мраморной доске были разложены серебряные щетки для волос, стояли зеркало (им она, собственно, никогда не пользовалась) и фотографии ее родителей в серебряных рамках; и туда же, неизвестно как зацепившись за эти предметы, пробрался запах Бруклина и детства Пирса — этот запах он различал даже спустя годы.
Где было приткнуться Пирсу? Очевидное решение — в спальне Джо Бойда, но тот так категорично воспротивился этому соседству, что никому — ни Сэму, ни Винни, ни, уж конечно, Пирсу — не захотелось его уговаривать. И вот Хильди переселилась к Бёрд, и Пирсу досталась ее комната в одноэтажном крыле, ближе к кухне. (Когда Джо Бойд наконец уехал, Пирсу предложили его комнату в большом доме, рядом со спальней Сэма, однако Пирс предпочел остаться в крыле, где жили девочки. В освободившуюся спальню переехала Хильди.)
Сэм предполагал, что под его крышей Пирс обретет в лице Джо Бонда как бы старшего брата, способного сдержать склонности, которые Пирс, возможно, унаследовал от отца… нет, это уж чересчур сильно сказано, однако расчет все же был на то, что Джо Бойд сделается для Пирса наставником, советчиком, другом — всем, чем для Сэма были его старшие братья. Сэм настолько в этом уверился, что приглядывал за Пирсом не так внимательно, как мог бы. Но в глазах Пирса Джо Бойд, с его печальным взглядом, насупленными бровями и стрижкой под арестанта, неизменно оставался наместником Сэма, его мрачным архангелом, передатчиком его нравоучений и практических требований — словом, уроков, которые Пирс не воспринимал.
В ту весну Джо Бойд придумал для сестер и брата клуб, с паролями, обрядами, вступительной клятвой. Клуб назывался «Ретриверы», по примеру именитых лож, о которых он слышал на Севере (Маралы, Лоси, Пумы);[12] ретриверы у Джо Бойда никогда не жили, но это была его любимая порода собак. Штаб-квартира клуба Ретриверов располагалась в давно заброшенном курятнике, на крутом склоне, выше большого дома, а главным занятием его членов стала очистка курятника от залежей гуано, перьев и битой яичной скорлупы: этот неподъемный труд выполняли младшие, а Джо Бойд руководил.
Пирс, засунув руки в карманы куртки, стоял в дверях и наблюдал за этим неаппетитным занятием; и вид, и запах подобного помещения был для него в диковинку. Единственный Ретривер, полномочный пригласить его в клуб, Джо Бойд, этого не сделал, а самому ему проситься не хотелось. Тем не менее он уже осознал, что не сможет все детство провести в своей комнате (раньше он уверял мать, что сможет), нужно было приспосабливаться.
— Что это вы делаете?
— Сам не видишь?
Пирс пожал плечами. Но спросил, для чего это помещение, что означают коробки с побелевшими от времени зерновыми отходами и соломенная пыль в воздухе. Джо Бойду почудилось в его тоне превосходство, и он обиделся:
— Привык к чему получше?
— Ну, у нас в Бруклине как будто не было курятников.
— Да? Ну-ну.
Сам того не ожидая, Пирс позволил вовлечь себя в спор о сравнительных достоинствах Нью-Йорка и Кентукки. Кто выйдет в этом споре победителем, гадать не приходилось: как бы ни был Джо Бойд привязан к родному штату матери и его самого, он не мог привести достаточно доводов в его пользу.
— Какие выдающиеся люди происходят из Кентукки?
— Дэниел Бун.[13]
— Еще кто?
Джо Бойд не вспомнил Авраама Линкольна, но если бы назвал, у Пирса нашлось бы, чем ему ответить.[14]
— Хорошо, назови кого-нибудь из Нью-Йорка.
— Петер Минуит.[15] У него была деревянная нога. Петер Стюйвесант. Александр Гамильтон.[16] Джо Димаджио.[17] Томас Э. Дьюи.[18]
— Кто?
В конце концов Джо Бойд выбрал другой метод разобраться, кто прав. Это не был такой уж нечестный бой, как посчитала, например, Хильди, указавшая, что Джо Бойд на два года старше: Пирс к тому времени уже пустился в рост, как сорняк, как обезьяна (такое сравнение придет ему в голову позже), ему предстояло достичь шести футов при плотном сложении, Джо Бойд же пошел в мать, легкую и хрупкую. Джо Бойд все еще побеждал умением, он не так боялся получать и давать тумаки, как его двоюродный брат, и сильнее стремился к окончательной победе. Прижатый лицом к полу, дыша пахучей пылью, Пирс был вынужден признать, что Кентукки, штат, где он жил сейчас, лучше, чем Нью-Йорк, штат, где он жил прежде с отцом и матерью, но потом оттуда уехал.
— Что, еще хочешь? Два боя из трех.
— Нет.
— Скажи «дядя».
— Что?
— Скажи «дядя».
Пирс, которому никогда еще не приходилось таким образом просить пощады, вложил в это слово свой смысл.
— Дядя, — сказал он.
Позволив Пирсу подняться, Джо Бойд обнял его за плечо и долго так сидел, а Пирс не решался стряхнуть его руку; потом заседание клуба закрылось, и после ужина Джо Бойд повел Пирса к себе в комнату показать свои сокровища.
Ошеломленный его внезапным дружелюбием, Пирс молча рассматривал аккуратно разложенные комиксы и раковины с Лонг-Айленда. Ветку с настоящими птичьими чучелами на настоящих птичьих лапах: сойкой, кардиналом, дроздом. Змеиную кожу и голову оленя. Шестизарядные серебреные пистолеты, висевшие в кобуре над кроватными столбиками, тогда совсем новые. Гравюру, изображавшую Роберта Э. Ли, которую Джо Бойд выпросил на память об Арлингтоне,[19] когда Олифанты были там проездом по пути на Юг: печальные глаза породистой собаки, затянутые в перчатки руки, орденская лента через плечо — чем-то этот образ затронул Пирса.
Наконец Джо Бойд извлек из стола и разложил перед Пирсом свое последнее практическое задание.
— Сражение, — объяснил он.
Это был длинный рулон гладкой белой бумаги, какой Пирс никогда прежде не видел, — Джо Бойд называл ее «стеллажной бумагой». Он размотал примерно фут, показались фигурки, нарисованные карандашом, крохотные, видимо-невидимо. Все они, собственно, участвовали в битве; у каждого условного человечка имелось условное ружьишко, и он стрелял, целил во врага или лежал мертвый, не выпуская оружия из рук. Пунктирными линиями были обозначены траектории пуль, направленных в другую толпу вооруженных фигурок, — Джо Бойд их продемонстрировал, развернув рулон дальше.
— Я мог бы и получше нарисовать людей. Но это набросок, уж очень их много.
Он назвал это сражением, но на самом деле сражением это не было; ни строя, ни маневрирования, ни полков, ни офицеров. На фоне небрежно обозначенного пейзажа десятки человечков с каждой стороны вели бессистемный бой, целили друг в друга из-за скал и пней, стреляли и умирали поодиночке во всех мыслимых позах. Из ран кое-где натекли лужицы карандашной крови.
— Глянь-ка.
Джо Бойд еще развернул стеллажную бумагу, показывая, что вторую противоборствующую группу атаковала с тыла третья; иные из бойцов уже обернулись к ней лицом. Несомненно, третий отряд тоже ждало нападение, хотя до этого у Джо Бойда еще не дошли руки. Ставить точку не было причин.
— Я нарисую еще больше. — Джо Бойд свернул рулон. — Целую кучу.
Нет, зря Сэм надеялся, Джо Бойд никогда не сделается наставником Пирса и настоящей дружбы у них не сложится. И, хотя наклонностей, свойственных Акселю, в Пирсе так и не проявится, хотя вскоре он начнет собирать доказательства, что его натуре они чужды, все же одним из его тайных кумиров навсегда останется Джорджи Порджи,[20] пудинг и плюшки, от его поцелуев плачут девчушки:
12
Имеются в виду братства и клубы, основанные во второй половине XIX века и распространившиеся не только по Америке, но и по другим странам Британского Содружества.
13
Дэниел Бун (1734–1820) — пионер и охотник, проложил дорогу на территорию нынешнего штата Кентукки и основал там поселение. Принимал участие в Войне за независимость, бежал из индейского плена, защищал кентуккских поселенцев. Бун стал популярным фольклорным персонажем, образцом американского героя. Но говорить, что он «из Кентукки», не вполне верно.
15
Петер Минуит. У него была деревянная нога. Петер Стюйвесант — Петер Минуит (1580–1630) — по происхождению валлон, третий генеральный директор провинции Новые Нидерланды (теперь — штат Нью-Йорк) в 1626–1631/1632 гг. Через двадцать дней после вступления в должность купил у индейцев остров Манхэттен. Пирс путает его с другим генеральным директором — Петером Стюйвесантом (? — 1672; занимал должность с 1647-го по 1664 г., когда во владение колонией вступила Англия). В битве с испанцами за остров Святого Мартина в Карибском море Стюйвесант стал инвалидом; впоследствии получил от индейцев прозвище Отец Деревянная Нога; первым ввез в Америку чай.
16
Александр Гамильтон (1755/1757 — 1804) — родился на острове Невис из группы Малых Антильских. Участник американской революции, видный государственный деятель, министр финансов с 1789 г. ушел в отставку через шесть лет из-за разногласий с Томасом Джефферсоном. Однако в 1804 г. поддержал последнего в его борьбе за пост президента, пойдя против своего коллеги по Партии федералистов Аарона Бэрра. Публикация в газете презрительного высказывания Гамильтона о Бэрре привела к дуэли, на которой Гамильтон был убит.
17
Джо Димаджио (Джузеппе Паало Димаджио-мл.) (1914–1999) — знаменитый бейсболист родом из Калифорнии, всю свою спортивную карьеру (1936–1951) игравший за «Нью-йоркских янки».
18
Томас Э. Дьюи (1902–1971) — губернатор штата Нью-Йорк (1943–1955) и кандидат на пост президента от республиканцев (в 1944 и 1948 гг.).
19
Гравюру, изображавшую Роберта Э. Ли, которую Джо Бойд выпросил на память об Арлингтоне… — Роберт Эдвард Ли (1807–1870) — прославленный генерал, участвовавший в Гражданской войне на стороне южан-конфедератов. Поместье его жены в городе Арлингтон, штат Вирджиния, в 1864 г. было конфисковано «за неуплату налогов», и на его территории возникло национальное военное кладбище — не в последнюю очередь, чтобы Ли не вернулся в свое имение. В 1933 г. поместье перешло к управлению национальных парков, в 1955 г. в нем был официально создан мемориальный музей генерала Ли.
20
…одним из его тайных кумиров навсегда останется Джорджи Порджи… — прототипом героя этой детской песенки был Джордж Вильерс, первый герцог Бекингем (1592–1628), тот самый, из «Трех мушкетеров», — любовник короля Иакова I (что и вспоминает Пирс).