Делагарди скрипучим голосом предложил:
- Думаю, пан Кернозицкий хочет дождаться подкреплений. Он уже обломал себе когти при штурме Новгорода и поэтому рассчитывает выманить нас подальше от северных баз и ближе к армии польского короля.
Скопин-Шуйский поглядел на наемника сверху вниз и глубоко пробасил:
- Римский Папа большие деньги выделил Сигизмунду для набора наемников со всей Европы. Они могут прислать подкрепления. К нам тоже подходят люди, но Михаил Шеин уже блокирован, а Москва в осаде. Если случиться измена и "царик" войдет в столицу, нам уже придется иметь дело с формальным монархом. Многие русские войска не захотят драться с тем, у кого в руках Кремль. Посему затягивать с походом на Москву опасно!
Делагарди, как опытный полководец, заметил:
- Вот именно! Поэтому Кернозицкий и отступил, а теперь роет лагерь. Хочет сам нас перебить. Или на засаду рассчитывает или Римский Папа и орден Иезуитов помогут при случае...
Скопин-Шуйский тоже поглядел на небо, перекрестился. Прошептал молитву и, видимо, принял решение. Тихо, но твердо он произнес:
- Нужно будет мне прибыть в Старую Руссу.
И похожим на шуршание листьев шепотом, добавил:
- Там у меня задумка хитрая есть.
Делагарди спросил тоже тихо, ибо и у деревьев бывают уши:
- С войском войдем?
Скопин-Шуйский отрицательно мотнул головой:
- Нет, мой визит должен пройти в тайне. Только несколько надежных воинов в охране.
Якоб не стал спрашивать, какая задумка у князя. Если тот не говорит, значит, знать не обязательно. Когда надо, Скопин-Шуйский сам скажет.
Молодой полководец слез с коня и решил немного пройтись пешком. Тяжело провести весь день в седле.
Высокий, мощный человек, косая сажень в плечах, но шагает даже в доспехах легко. Не выродились еще богатыри на Руси! Серебристый, почти с человеческий рост меч подчеркивал его значимость.
Скопину-Шуйскому нравится свой клинок, им он владеет лихо и ловко. Для своего веса князь очень подвижен, шаг быстр и широк.
Слегка растянувшись, отряд миновал поле и вступил в березовую рощу. Михаил рубанул мечом по зарослям крапивы. Он представил себе, что армия ляхов попала под богатырский меч. И с каждым взмахом слетают срубленные неприятельские головы. Но князю стало немного не по себе: ведь многие воины из противоположного стана то же русские или родные по крови и вере, украинцы, казаки. А с ним идут чужие шведские наемники. Вот такая штука - война! А может случиться еще хуже, если и недавно покоренные татары Поволжья присоединяться к смуте. Надо поспешить.
Самое главное - не проигрывать битву, чтобы народ не впал в отчаяние. Василий Шуйский не слишком умен и любим толпой, а его брат Дмитрий - тем более. Но даже одно поражение может привести к тому, что изменники-бояре откроют Лжедмитрию ворота столицы.
Кернозицкого нужно обмануть и выманить из удобной позиции, разбить до подхода дополнительных сил. Для этого, Скопин-Шуйский замыслил достаточно простой и вместе с тем хитрый план.
Считается, что Старая Русса готова открыть ворота князю Михаилу и поддержать освободительное движение против интервенции ляхов. Но если переговорить с местным градоначальником и влиятельными горожанами, чтобы они как бы отказались признать Михаила Скопина-Шуйского большим воеводой, а присягнули Лжедмитрию.
Как поступит тогда Кернозицкий? Скорее всего, самолюбивый польский пан захочет воспользоваться моментом и ударить по армии князя, рассчитывая зажать его между двумя огнями.
Сейчас силы примерно равны, но подход подкреплений даст преимущество в числе ляхам. Кроме того, часть сил князя - это пешее ополчение, вооруженное лишь дубинами и рогатинами. Так захочет ли Кернозицкий делиться славой с другими панами-воеводами, если у него, как он думает, все козыри на руках?
Перед глазами Скопина-Шуйского замаячило несколько крепких хат крестьянского хутора. Высокая, стройная девушка, со светлыми длинными волосами, держа на плече большой кувшин, быстрыми шагами направилась к князю. Подул ветер, и волосы красиво развивались под свежими весенними порывами. Девушка хороша, выражение ее лица гордое, хотя она босонога и в простом крестьянском платье, только более коротком, чем диктовали правила приличия позднего средневековья.
Со снисходительной улыбкой, словно перед ней был не большой воевода, а проголодавший деревенский пастушок, она протянула кувшин князю и ласково произнесла:
- Молочка не желаете князь-батюшка?
Шуйский с улыбкой принял кувшин, любуясь на статную диву. Ее красота была особой, здоровой, странно грациозной, когда относительно тонкий стан не скрывало платье с грубого холста. А то, что ее ножки открыты выше колен - так это чудесно. Они у нее загорелые и очень изящные, даже в древнегреческих статуях лучше не встретить.
Удивительная девушка! Князю показалось немного странным, что такая смуглая кожа у девушки с идеально гармоничным славянским лицом, красивый, сочный загар в самом начале лета.
Князь отпил изрядно, молодой богатырь любил хорошо покушать, а сейчас, после пешей прогулки, аппетит разыгрался. Но князя больше интересовала девушка. Конечно, замуж простолюдинку князю царского рода - а может, даже будущему царю - брать не пристало. Но девица такая, что залюбуешься.
Михаил, передавая наполовину опорожненный кувшин, спросил:
- Как звать тебя красавица?
Девушка звонким голосом ответила:
-Меня зовут Аленой. Я кузнеца Тимофея Железного дочка.
Скопин-Шуйский улыбнулся её и предложил:
- Хочешь, я тебе возьму с собой. Служить мне станешь, в шелках, золоте ходить!
Девушка тоже улыбнулась:
- Разве в шелках и золоте счастье, княже?
Михаил обнял девушку за плечи и, притянув к себе, жадно поцеловал, после чего ответил:
- Нет, не в этом счастье... Твои волосы мягче шелка и ярче золота!
Алена с неожиданной силой отстранила могучие руки князя:
- Вот возьмешь меня под венец, тогда и целовать будешь!
Скопин-Шуйский слегка смутился:
- Я не басурман какой и у меня уже есть жена пред Господом законная.
Алена сделала шаг назад и сказала:
- Тогда тем паче, без венца - грех... Побойся Бога, князь!
Михаил печально кивнул:
- Ну, тогда мы расстанемся. Прощай, Анюта!
Девчонка поправила князя:
- Я не Анюта, а Алена.
И тут же сверкнула глазами:
- А тебе я послужить готова, но не в бархате и шелках, а в кольчуге и с саблей!
Скопин-Шуйский сурово произнес:
- Не женское дело - война! Ты девка, у тебя другое призвание!
Алена обиделась и оглушительно покричала:
- Да дай ты мне меч и прикажи сразиться с любым их твоих воинов, тогда увидишь, какая я девка!
Князь Михаил с восхищением произнес:
- Ну, ты огонь! Коня на скаку остановишь, в горящую избу войдешь?!
Повернувшись к многочисленным всадникам, воевода крикнул.
- Кто из вас готов сразиться с ней?!
Делагарди отрицательно тряхнул головой и с улыбкой проговорил:
- Никто не захочет драться с бабой. Победа не принесет славы, а поражение станет позором. Назначь сам поединщика.
Воевода хотя и понимал, что поединок может выглядеть глупо, но слишком сильно задела его девушка. Хотелось посмотреть, чем все закончится.
- Пускай с ней дерется мой оруженосец Полкан! - приказал Скопин-Шуйский.
Седеющий, но еще крепкий и высокий воин поклонился Михаилу взмолившись:
- Пощади, князь! Позор какой с девкой драться!
Воевода холодно произнес:
- Это приказ твоего господина, Полкан. И нет больше позора, чем ослушаться повеления полководца.
Оруженосец поклонился еще раз и обреченно произнес: