Пришлось бедному песику, гавкнув на последок что-то вроде: «Совсем травоядные совесть потеряли!» — убираться подальше от меньшего по размеру, но более многочисленного и воинственного противника.
Так вот, как уже говорила — далеко не все хищники были сытыми, и штук восемь полосатых амфиционов, действуя довольно слаженно, попытались отбить от другого стада теленка. Да не тут-то было — пока взволнованная мамаша гоняла группу отвлечения внимания по малому кругу, ее товарки слажено согнали всех телят вкруг, а ударивший во фланг танковый клин — в лице патриарха клана и тройки быков поменьше, и вовсе расстроил все их планы на поздний ужин. Впрочем, может и нет — парочку своих, самых потрёпанных, агрессоры утащили в ходе отступления, и сомнительно, что для оказания медицинской помощи.
Так же потерпели неудачу пара «мишек» поменьше, попытавшихся отбить от стада «вилорогих» буйволов небольшую телочку, тонны на полторы всего. Им тоже было суждено лечь спать голодными, причем беспомощная жертва умудрилась разобраться с ситуацией даже без помощи родственников. Она, приблизительно на втором прыжке, которым пыталась спасти свой филей от лап с выпущенными когтями, вдруг резко сменила тактику и, уперев передние копыта в землю, задними поприветствовала захватчика ударом в грудь. Тот мохнатым шаром для кегельбана укатился подальше, оставив отчетливый след в виде примятой травы длинной метров в двадцать, наверное. Второй охотничек решил не искушать судьбу и не сводить близкое знакомство с низко опущенными рогами, тем более, что за спиной несостоявшегося обеда уже выстраивалось нечто вроде македонской фаланги.
Так что «мишка» тут же с невинным видом занялся проявлением родственных чувств — его напарник лежал пластом и подняться смог только минут через сорок, а копытные решили ему не мешать и, со всем достоинством, отбежали в сторону метров на восемьдесят, делая вид, будто там трава гораздо вкуснее.
Со стороны агрессоров было еще пару попыток поохотиться, но все потуги нападающих были сорваны контрдействиями боевого охранения еще на стадии подготовки. Что не говори, а устав караульной службы местные копытные знали назубок. Видимо, всех нежелающих его зубрить давно уже съели.
Так что беспомощных жертв, раздираемых жестокими хищниками, в пределах прямой видимости не наблюдалось, а вот конкурирующие стаи пару раз на наших глазах за будущий ужин поспорили. С жертвами. Очевидно, меню охотников было поделено и распланировано, и новшества — в виде посторонних любителей халявы — тут не одобрялись. Радикально.
Интересно, а кто на этом празднике жизни будем мы? Если травоядными — тогда нам стоит опасаться только самых голодных, да и те будут не слишком усердствовать — тут и от привычной еды можно огрести по самое не балуй, а от необычной и вовсе непонятно чего ждать. Или все же нас посчитают плотоядными, желающими урвать чужой кусок? В этом случае наш путь будет весьма тернист и вряд ли долог.
Но это мы узнаем завтра, когда спустимся в зеленый ад бескрайней степи. А пока наступила пора хорошенько выспаться — диск светила ушел за горизонт.
Ночь прошла без происшествий.
Ну не считать же за происшествие визит соседа? Шерстистый носорог умудрился как-то заметить костер, несмотря на небольшую оградку из веток, сплетенную Крохой вокруг разведенного в ямке и уже почти погасшего костерка.
Похожая на ночной кошмар туша совершено бесшумно вынырнула из темноты, неодобрительно посмотрела на оставшиеся от веселого пламени угольки и примятую кучу травы на месте нашей постели. Сами мы в этот момент сидели на невысоком дереве, растущем на краю нашей первобытной стоянки, прикидываясь листиками и одновременно стараясь не слишком трепетать на фоне полного безветрия.
Визитер шумно выдохнул, выказав тем самым свое общее неудовольствие, но этим не ограничился, заревев на всю округу. Мы дружно затряслись на дереве не то, что синхронно с ветками, но даже кажется вместе со стволом и корнями, а листья посыпались вниз небольшим водопадом. Впрочем, видимо так разведчик сообщал стаду, что обнаруженный «огненный цветок» опасности не представляет и, скорее всего, погаснет сам. Еще один печальный вздох и мазнувший по дереву насмешливый, как показалось с перепугу, взгляд, и громадина так же бесшумно удалился. Навалив перед этим напоследок небольшую, всего до половины моего роста, горку навоза, и напрудив средних размеров озерцо.
Надо же, а ведь я считала склон холма достаточно крутым, а нас самих — в полной безопасности от неожиданных визитов. Удивил и ставший похожим на филина Кроха, так глаза выпучить — надо уметь, а уж так вцепился в ветки — когти потом пришлось извлекать по одному и с немалым трудом. По взаимному согласию досыпать дальше решили на дереве.
Подумала, засыпая: «И куда же, в случае необходимости, от такой горы убегать?»
Вот уже третий день вокруг нас — именно вокруг, и никак по-другому — плещется зеленое море. Рассекаем его со всей неспешностью — ноги-то не казенные. Забавные ощущения — нас не то что никто до текущего момента не съел, но даже не попробовал. А сколько страхов было…
Стыдно вспомнить, первые два часа даже под ноги не смотрела, чуть без них не оставшись — желающих рыть норки тут более чем достаточно. Потом все крутилась по сторонам под недоуменным взглядом Крохи. Как же, страшно ведь — трава по пояс, будто действительно плывешь на лодке — горизонт свободен, но реальная видимость ограничена как раз расстоянием прыжка крупного хищника. Ведь достаточно просто присесть в траве, и заметить тебя — даже в семи метрах — просто нереально. Собственно, этим и выживают в саваннах всякие там львы.
Так что невольно приподымаешься на цыпочки, пытаясь хоть что — то рассмотреть, шея непроизвольно вытягивается, мигом становится понятно — как появились на самом деле жирафы и, что самое главное, как умудряются выживать эти ходящие вышки. Им ведь всех видно и они успевают, заметив к себе гастрономический интерес, просто отойти в сторону. Ни один хищник не рискнет атаковать при таком раскладе, так ведь можно гоняться за добычей до морковкина заговенья, а выносливостью копытные любого охотника превосходят. Только человек мог охотиться в африканских саваннах, попросту загоняя лошадиных насмерть, но человек все же не вполне хищник.
Отвлеклась, это нервное. Но за всеми этими рассуждениями совершенно не заметила как любой шорох в траве перестал вызывать нервное шараханье, а револьвер снова перекочевал в кобуру, пока еще не застегнутую. Но видимо, еще чуть — и привыкну, во всяком случае, мой спутник перестал на меня странно поглядывать, зашагав веселей. Теперь, наконец, можно смахнуть холодную испарину и попытаться понять — почему же на самом деле никто нас не трогает.
Хотя это не есть бином Ньютона — стоило успокоиться, как все стало понятным — идем-то мы далеко не по прямой. Да, совсем не по ней. Кроха старательно обходит места концентрации копытных и прочие местечки, до сантиметра зная, какое расстояние является для нас безопасным. Наверное, совсем не зря мы столько простояли на том холмике. Да и чувствует себя здесь мой спутник ничем не хуже, чем в море, может, даже лучше — вон как крутит ушами и принюхивается, наверняка более совершенные чувства позволяют ему иметь в голове идеальную картину происходящего вокруг.
Вот так мы и топали по странной траектории, удлиняющей путь раза в полтора, но очень сильно продлевающей жизнь.
Без всяких происшествий и приключений дни сменялись ночами, ночи плавно перетекали в дни, трава становилась все ниже и все желтее — Гаучо безжалостно выжигал окрестности, а найти воду становилось все большей проблемой. И часто у водопоев нас поджидала засада. Нет не хищники, они как раз оказалось вполне себе лапочками и никаких неприятностей не доставляли, зато выгнать из понравившейся лужи парочку расположившихся там буйволов, жарко им, видите ли, было еще той проблемой.