- Добро пожаловать в наш маленький ад, - вежливо поприветствовали его по прибытию обитатели консульства,- воды, что здесь, что там - нет! Местные пьют такую бурду, что европеец вытянет ноги после первого же глотка!
- И?
- Воду привозят в баллонах из Басры, а то и вообще из Индии. Хорошая вода здесь встречается не чаще, чем алмазы под ногами, а пить в такой жаре нужно много!
- И как же вы выкручиваетесь?
- Пьем вино! Хотя в исламской стране с ним так же проблемы.
- С чем же нет проблем?
- С обморожением! Здесь, камрад, можешь не бояться за свои остальные пальцы. Разве только за голову, чтобы не тюкнуло в темечко солнце.
После этих приветствий ему выделили пробковый шлем - хорошо известный головной убор английских колонизаторов. А ещё Майкл получил возможность полюбоваться своими тощими иссиня-белыми коленками, торчащими из шорт цвета хаки.
- Вот бы порадовалось ревнивица Пэм, завидев меня в столь эпатажном костюме! - пробормотал он, разглядывая себя в зеркало. - Не думал, что ещё когда-нибудь обряжусь в форму бойскаута!
Впрочем, англичане, на протяжении веков осваивающие эти территории, разбирались в таких вопросах как никто, чего не скажешь о русских.
Уже на следующий день, встретившись на раскаленном, словно сковородка таможенном дворе с представителем Наркомвнешторга Сысоевым Николаем Павловичем, Майкл сумел оценить, насколько более удобно одет, чем беспрестанно потеющий в глухом мундире, галифе и сапогах русский офицер.
- Может, вам как-нибудь облегчить свое обмундирование? - соболезнующее заметил Майкл, с тревогой глядя на багровое от жары лицо пожилого человека. - Мы в Заполярье едва только выпал снег, сразу переоделись в русские полушубки. Здоровье превыше всего!
- Благодарю за заботу,- вежливо ответил Николай Павлович,- но устав в этих вопросах строг. Ничего, у нас в Туркмении ещё жарче бывает. У русских есть хорошая пословица - "жар костей не ломит!"
Майкл хмыкнул - у его собеседника, похоже, на любую тему имелась пословица.
Казалось, пара ничего незначащих фраз, но между ними сразу возникли доброжелательные отношения. А между тем, трения между русскими и англичанами возникали на каждом шагу, и только побывавший внутри кипящего "русского котла" Фрейзер хорошо понимал, что требования советской стороны отнюдь не глупые капризы, как представлялось его коллегам.
Союзники не считали нужным возиться с неисправными машинами даже в том случае, если дефект оказывался незначительным. Они просто выбрасывали их на свалку. Русских же буквально шокировало такое расточительство, и они не раз выказывали союзникам свое недовольство. В конце концов, привезенные из СССР специалисты взялись восстанавливать даже те машины, которые казались англичанам и американцам абсолютно безнадёжными.
Вспоминая, как ему лично приходилось копаться на свалке Ваенги в поисках запчастей, Майкл также не удивлялся требованию советской стороны доставленную технику непременно доукомплектовывать 17 процентами запасных частей.
- Это ещё к чему? - удивлялись в консульстве. - Какая-то очередная блажь!
- К тому, что едва попав на фронт, вся эта техника в русских условиях немедля начнет превращаться в хлам, даже не окупив расходы по своей доставке! И единственное, что сможет заставить её хоть немного прослужить, это запасные части, - охотно пояснял позицию русских Фрейзер. - При постоянной нехватке техники, они из любого дерьма могут собрать танк или вездеход, были бы запчасти! Иногда мне кажется, что если перед советскими техниками поставить соответственную задачу, то летать начнут не только метлы домохозяек, но и "чудо" русской бытовой техники - примусы!
- Фрейзер - вы настоящий русофил! Может, ещё и тайный коммунист? - подкололи его коллеги.
- О, нет! - отшутился Майкл. - Нужно уметь отделять русских от их дикой идеологии. Отдельно шляпы, и отдельно салат! А от коммунистов нет покоя и в Америке. Вы не представляете, сколько крови могут выпить, науськанные ими профсоюзы из американского бизнеса.
В консульстве в Бурдшире служило всего лишь восемь человек английского персонала, не считая местной обслуги. Отношения внутри столь маленького коллектива были ровными - не особо дружескими, но вполне доброжелательными и лояльными.
Свободное время они проводили в общей гостиной, являющейся одновременно и библиотекой, и клубом. Развлечения не отличались разнообразием - пили разбавленное вино, чай со льдом, да читали уже потерявшие актуальность газетные новости, а то и вовсе потели и расслабленно пялились на лопасти истово вращающегося вентилятора на потолке. Что-либо рассказывать о своей жизни, обмениваться мнениями, не относящимися непосредственно к работе, было как-то не принято, поэтому пребывание в Бурдшире стало самым молчаливым временем в жизни Фрейзера.
А ещё всё консульство дружно болело дизентерией, не смотря на предпринимаемые меры предосторожности и глотаемые горстями обеззараживающие таблетки. С болезнью постоянно боролись, но, даже на время затихнув, она возвращалась снова, поэтому никого не удивляло, когда кто-нибудь посереди разговора срывался с места и скрывался за дверью ведущей к санузлу.
Майкл продержался ровно неделю, а потом точно так же затосковал, как и сослуживцы, постоянно прислушиваясь к противно ноющим болям в животе. Он исхудал, ослабел и старался не отходить далеко от отхожего места, когда на его нервное поведение обратил внимание Николай Павлович:
- Что это вы, товарищ Фрейзер, за штаны держитесь?
- Дизентерия! - кратко пояснил Майкл.
Увы, это не та болезнь, симптомы которой будешь описывать даже друзьям, а тут малознакомый человек. Однако тот проявил сочувственное понимание.
- Мы тоже этой хворью мучились, пока опытные люди кое-что не посоветовали!
- И что же? - моментально заинтересовался Фрейзер.
Николай Павлович смущенно покосился на любопытного американца.
- У нас говорят "что русскому благо, немцу - смерть!"
- Я не немец! - сухо улыбнулся Майкл.
Наверное, только симпатия, которую испытывал Сысоев к всегда внимательно выслушивающему его претензии американцу, в конце концов заставила того открыть рот.
- Выпейте стакан нашей солярки!
Майкл, ожидавший какого угодно экзотического рецепта, вплоть до супа из гадюк, несколько оторопел.
- А почему именно вашей солярки? - растерянно спросил он.
- Ну, я не знаю, какие фракции вы используете. Нашими же, совершенно точно не отравишься.
Если бы не Фира, в свое время дикими способами вылечившая его от простуды, Майкл ни за что бы не отважился на такой шаг. Николай Павлович обернулся с соляркой быстро.
- Вот,- ткнул он ему в руки стакан,- залпом, быстро! А то назад пойдет!
Глотая крупными глотками маслянистую жидкость, Майкл туманно думал, что, наверное, недалеко то время, когда человечество перейдет с еды на топливо, коль оно уже становится лекарством. До вечера следующего дня у него во рту был технический привкус и мерзкая отрыжка, но зато дизентерия навсегда ушла в небытие и перестала мучить своими неприятными симптомами.
Майкл перестал то и дело метаться к санузлу, и на это очень быстро обратили внимание его сослуживцы.
- Похоже, Фрейзер, ты перестал слышать зов унитаза?
- С некоторых пор он не настаивает на частых встречах!
- И что же разладило ваш интимный тандем?
Майкл прикусил губу, в сомнении покосившись на шуршащих газетами сослуживцев. Интересно, как они отреагируют на признание?
- Солярка!
- У-гу! А почему ты не залил в свой двигатель высокооктановый бензин?
Не поверили! Впрочем, Майкл ничего другого и не ожидал, также уткнувшись в газету. Никого разубеждать он не собирался. Похоже, его коллеги гордились своей дизентерией, как иные гордятся боевыми ранами. Это подчеркнутое пренебрежение британцев простыми бытовыми удобствами иногда изрядно действовало ему на нервы. На их лицах словно было написано крупными буквами, что ради строительства британской империи нужно терпеть и загаженные шорты, и допотопный вентилятор, и убийственную скуку. Конечно, на земле всегда должно быть место подвигу, но зачем цепляться за дискомфорт, как старая дева за доброе имя?