За спинами почетных гостей, в числе которых был и Джордж, висела огромная литография с портретом президента. Мистер Блейн, который работал на заводе Хазардов помощником ночного мастера, отказался от дневного сна, чтобы провести это собрание.
– Над нашим флагом надругались! – кричал он, яростно стуча кулаком по трибуне. – Его осквернили! Дэвис и его шайка изменников и лжеаристократов сорвали его! На такое обращение с нашей святыней есть только два ответа: ураганный огонь и виселицы, именно этого заслуживают те, кто осмелится покуситься на символ нашей великой нации!
Боже правый, думал Джордж. Сколько же еще он будет вопить? Вообще-то, Блейн должен был просто представить двух главных выступающих, первым из которых был Джордж, хотя ему этого совсем не хотелось, а вторым – лидер республиканцев из Бетлехема. Политик сейчас как раз набирал добровольческий полк в долине.
Блейн все продолжал говорить, умолкая лишь для того, чтобы улыбнуться в ответ на одобрительный свист и аплодисменты или пожать руки тем, кто не поленился встать со своего места и подбежать к трибуне. За те недели, что прошли после того, как на всем Юге были спущены, оплеваны, а потом сожжены союзные флаги, на Севере разразилась настоящая эпидемия того, что газетчики окрестили «звездно-полосатой лихорадкой».
Джордж этой болезнью не заболел. Он предпочитал заниматься делами завода, а кроме того, плотно работал над идеей создания первого в городе банка.
Сейчас ближайший банк находился в Бетлехеме, это было очень неудобно как для завода, так и для большинства его работников. Джордж считал, что открытие своего банка в Лихай-Стейшн принесет не только пользу, но и выгоду. Люди, мыслящие традиционно, могли бы начать отговаривать его от такой авантюры в это непростое время, когда нет ни подходящих экономических условий, ни уверенности в завтрашнем дне, но Джордж знал точно: большого успеха без риска не бывает.
Согласно пересмотренному закону штата Пенсильвания о банковском деле 1824 года, новый банк получал лицензию на двадцать лет и должен был возглавляться советом из тринадцати директоров, которые были бы гражданами США, а также его акционерами. Чтобы подготовить все необходимые документы для получения лицензии и регистрации банка в легислатуре штата, Джорджу и его местному юристу Юпитеру Смиту нужно было потратить массу времени.
И все же Джордж сидел на этом собрании, потому что был единственным человеком в городе, кто участвовал в Мексиканской кампании, и все присутствующие жаждали услышать от него пламенную речь о величии и славе войны. Что ж, он подаст им желаемое блюдо и постарается не чувствовать себя слишком виноватым при этом. Он не осмелится сказать, чему на самом деле научился в Мексике, когда они с Орри Мэйном воевали там. Ничего величественного и тем более ничего прекрасного в войне нет, все это только пустословие тех, кто никогда не бывал на полях сражений. Сам Джордж запомнил на войне только грязь, неразбериху, скуку, одиночество и иногда жуткий страх.
– Вперед, на Ричмонд! Вперед, к великой славе! Вздернем на виселицы подлых конфедератов-безбожников!
Джордж приставил ладонь к глазам, чтобы выражение лица ненароком не выдало его настоящие чувства. Он просто не мог думать о своем дорогом друге Орри Мэйне как о подлом безбожнике, это не укладывалось в его голове. Да и к другим южанам, товарищам по Вест-Пойнту, он никогда не смог бы приложить такое определение, особенно к тем, с кем воевал плечом к плечу в Мексике. Вот хотя бы Том Джексон, парень с причудами, который благодаря своей отличной голове получил в Академии прозвище Генерал и действительно стал генералом. Интересно, он до сих пор преподает в военной школе в Виргинии или уже нет? Или Джордж Пикетт, последний раз объявлялся из федерального гарнизона в Калифорнии. Все достойные люди, пусть даже они и не смогли или не захотели предотвратить раскол Союза и теперь вынуждены воевать. Что ж, он сам виноват не меньше любого из них, ведь он тоже спокойно стоял в стороне, оставив решение этой серьезной проблемы на бездарных политиков и завсегдатаев пивных. Это выражение принадлежало не ему, а Брэкстону Брэггу, еще одному выпускнику Вест-Пойнта, тоже южанину.
Джорджу очень хотелось закурить сигару, чтобы хоть немного приглушить раздражение. Ему предстояло выступать следующим, и он очнулся от своих невеселых раздумий как раз вовремя, чтобы услышать с трибуны:
– …прославленный ветеран Мексиканской войны, чрезвычайно успешный промышленник, которого многие из нас знают как человека, достойного доверия, доброго соседа и щедрого работодателя…