С необычной для него поспешностью зельевар допил свой кофе (с американскими молочными сливками, которые обожала Гермиона и которые он лишь недавно для себя открыл) и пошел в ванную, чтобы принять душ и побриться. Скорее всего, поход с Гермионой Грейнджер за продуктами станет для него настоящим испытанием и бесценным опытом.
***
Дым методично заполнял красивую кухню, выполненную в голубых тонах, в доме Гермионы, вызвав пожарную сигнализацию, которая запищала пронзительно и громко. Из гостиной донесся протяжный протестующий вопль Крукшанкса.
- Нам нужно убрать дым! – воскликнула девушка, нервно заломив руки. – Надо открыть окна!
Когда она бросилась к окнам с кружевными занавесками, Северус быстро выхватил палочку и при помощи заклинания рассеял дым. Грейнджер уже во всю боролась с ветхим деревом оконной рамы, когда поняла, что он сделал.
- Умно, - пробормотала ведьма.
- Готов поспорить, ты жалеешь, что не подумала об этом первой, - подсказал Северус. Он улыбнулся уголками губ, когда она повернулась и посмотрела на него.
- Заткнись, - Гермиона выглядела очаровательно, когда надувала губы, и его улыбка стала шире.
Мужчина указал на плиту.
- Она все еще горит.
Гриффиндорка пискнула и бросилась отодвигать сковородку. Внутри лежали два засохших черных бутерброда с жаренным сыром.
- Они испорчены, - печально сказала она. – Как это случилось?
- Ты просто отвлеклась, - ответил волшебник и снова взмахнул палочкой, заставляя бутерброды исчезнуть.
Грейнджер фыркнула и плюхнулась в одно их своих старых шатких кресел.
- Это ты меня отвлек.
- Приготовление пищи требует сосредоточенности, - возразил Снейп. – Я тебя проверял.
Сказать по правде, он в тот момент был также рассеян, как и она.
***
К тому времени, как сентябрь окончательно вступал в свои права, укорачивая дни и делая их более прохладными и позолотив кроны деревьев, добавив им янтарных красок, Гермиона уже могла приготовить жаркое, жаренный сыр, запеченную курицу, овощное рагу и несколько других несложных блюд. Крукшанкс оценил день, посвященный печенным кошачьим угощениям.
Начало школьных уроков ознаменовалось шквалом планов уроков, карандашной стружки и тематических глянцевых плакатов, которые учителя развешивали в своих кабинетах. Однажды днем, перед приходом детей, Северус провел три часа в кабинете Гермионы, помогая ей украшать класс, мрачно хмурясь в своей излюбленной манере, когда она строго давала ему указания, где именно нужно расставлять вещи, то есть там, где она не могла дотянуться сама.
- Знаешь, с тобой очень удобно иметь дело, - сказала ведьма, тихо посмеиваясь. Это была чистая правда – он был более чем на голову выше ее, - но улыбнулся Снейп, стоя к ней спиной, совершенно не поэтому.
Он оставил на ее столе красивую резную деревянную шкатулку с пакетиком кошачьей мяты ко дню ее рождения. Если бы она спросила его об этом, он бы ответил ей, что это для Крукшанкса, и что он понятия не имел, что сегодня день ее рождения. Но девушка так и не спросила.
Дни для Северуса тянулись в каком-то странном парадоксе, а когда Гермиона вернулась в школу, неожиданным образом ускорились. Большую часть своего дневного времени он проводил в библиотеке. Но теперь у него вошло в привычку возвращаться домой в пять часов, как раз в то время, когда Гермиона выходила из школы. Они встречались на главной дороге и шли вместе. Грейнджер рассказывала ему о том, как прошел ее день – иногда она говорила о детях и других учителях или о школьной администрации, а иногда она радостно рассказывала об успехах какого-нибудь отдельно взятого ребенка или о новой программе, которую девушка решила реализовать. Северус по обыкновению внимательно ее слушал, подстраиваясь под ее шаг. Американская система образования казалась ему интересной.
Хотя его дом был первым на их маршруте, обычно они шли до дома Гермионы, а потом расходились каждый к себе. Снейп оставлял ее у дверей и возвращался домой. Около шести или семи часов вечера они снова встречались за ужином.
Слушая ее рассказы по дороге домой, зельевар мог сказать, был ли этот день особенно тяжелым для гриффиндорки. Если день выдавался особенно трудным, маг приходил к ней в уже сгущающихся сумерках, три раза стучал в деревянную дверь и ждал, когда она откроет с усталой улыбкой на лице и красными чернилами, размазанными по рукам. В такие моменты он сам готовил для них ужин на ее кухне, пока Гермиона заканчивала проверять работы. Иногда, если что-то стояло в духовке и не требовало его постоянного внимания, Северус тоже брал стопку несложных работ и имитируя ее почерк помогал выставлять оценки. А потом они вместе ужинали, ведя неспешные беседы.
Мужчина и женщина легко выработали удобный им обоим ритм – они практически постоянно были вместе, расставаясь всего на несколько часов, чтобы потом увидеться снова. Снейп и не задумывался над тем, что жаждет ее, что ему жизненно важно, чтобы она была рядом. В те моменты, когда он не видел буйную копну ее кудряшек, теплого взгляда карих глаз, не слышал ее тихого смеха волшебнику было тревожно и он гадал, сидя у себя дома в своем любимом старом кресле, что она делает, о чем думает.
В те моменты, когда они были вместе, они не всегда разговаривали или еще как-то взаимодействовали – зельевар был более чем счастлив побыть на кухне один, пока Гермиона работала в гостиной, или уединиться в свою лабораторию, пока девушка читала в его библиотеке. Ему было достаточно просто знать, что в этом ветхом старом доме он теперь не один. Просто знать, что она рядом.
По настоянию Гермионы Северус стал писать статьи по продвинутым зельям и получать комиссионные для дополнительного заработка. Он назвался вымышленным именем и отказался обнародовать степень Мастера зелий. В волшебном мире было слишком мало зельеваров, которые имели степень Мастера зелий (когда он проверял в последний раз их было меньше пяти дюжин), и волшебник не хотел, чтобы кто-нибудь случайно его узнал.
Из рассказов Гермионы он постепенно сформировал для себя картину Волшебной Британии, которую оставил позади; теперь это было место, где Кингсли (он был хорош для аврора) занимал должность нового министра магии, Гарри Поттер только что стал главой аврората, а Люциус и Нарцисса Малфой тихо доживали свой век в опале.
По словам Грейнджер, почти все Упивающиеся смертью, у которых были метки, были схвачены в первые несколько недель после Финальной Битвы. Остальные либо умерли в своих укрытиях, либо, как Северус, умели достаточно хорошо прятаться от правосудия и их еще не поймали. Не схватили пока только Долохова. Гермиона сообщила об этом странным поникшим голосом. Маг долго копался в закоулках своей памяти, пока не вспомнил, что именно он уложил ее в больничное крыло после безрассудного и катастрофически провального приключения в Отделе тайн. Это воспоминание почему-то вызвало у зельевара приступ неконтролируемой ярости, почти такой же, который сопровождал приезд сюда гриффиндорки.
Волшебник снова чувствовал себя в своей колее, достаточно комфортно живя своей размеренной жизнью – хотя «комфортно» было не совсем верным словом. Нельзя было сказать, что ему чего-то не хватало. Ему скорее, казалось, что в его жизни могло быть еще что-то, чего там не было, что-то, что дразнило край его подсознания и ускользало, когда он отказывался как следует подумать над этим. Ведь Снейп должен быть вполне доволен своей нынешней новой жизнью – у него теперь есть друг, партнер, кто-то, кто нарушил его одиночество и заставляет его улыбаться. Казалось, не было необходимости искать что-то еще.
- Ты совершенно не следишь за своей корреспонденцией, - сухо заметил Северус однажды, наклоняясь, чтобы собрать разбросанную по полу стопку пергаментных конвертов, которые образовали на ее письменном столе шаткую конструкцию, и которая рухнула всего за несколько секунд до того, как Гермиона села за стол.