Они говорили обо всем на свете и в то же время совершенно ни о чем, старательно избегая тем, которые их пугали. Снейпа беспокоили его шрамы, ее шрамы, то, насколько она серьезна в своем отношении к нему, а также то, на сколько сильны его собственные чувства. В какой-то момент было негласно условлено, что они будут продвигаться вперед медленно-медленно, чтобы не торопить этот чудесный период поцелуев, взаимного обожания и новизны.
Он упивался крошечными едва заметными различиями последних дней от предыдущих. Гермиона была свободна от занятий, они вместе могли расслабиться, почитать и поговорить без помех. То, как загорались ее глаза, когда он наклонялся, чтобы поцеловать ее, без слов указывало ему на то, что ей нравятся его поцелуи. Осознание этого факта заставляло его улыбаться. Маленькая ладошка, проскальзывающая в его широкую ладонь, по дороге в библиотеку, заставляла его замедлять шаг, чтобы наслаждаться этим ощущением как можно дольше. Это была не столько новая сторона Гермионы, сколько новая грань их отношений.
Да, они разговаривали и спорили и раньше, но никогда раньше в самый разгар спора ведьма не забиралась к нему на колени, чтобы целовать его до бесчувствия, когда понимала, что спор ей не выиграть.
Они и раньше готовили еду вместе, но теперь все их блюда подгорали с завидной регулярностью, потому что ни один из них не замечал, как на заднем плане сработал таймер, так как в этот самый момент Северус посадил Гермиону на кухонный стол и был чрезвычайно занят ее губами, шеей и волосами.
Они и раньше касались друг друга, да. Но это были лишь случайные прикосновения или редкие объятия, которые были далеки от тех прикосновений, которые теперь они дарили друг другу. Теперь, подходя к волшебнику сзади Грейнджер проводила руками по его плечам, слегка их поглаживая, или зарывалась пальцами в его волосы и позволяла ему обнимать ее и целовать.
Мужчина думал, что уже и забыл, как это делается – и неуклюжесть всех его движений добавляла ощущение невинности. Гермиона была так же неуверенна, как и он – дело было не столько в неопытности, сколько в ее чувстве уязвимости. Ведь прошло еще слишком мало времени.
Ситуация достигла своего апогея однажды ночью, уже в новом году – в январе, всего за неделю до дня его рождения. Той ночью они были заняты тем, что целовались, лежа на диване в доме Гермионы. Северус наслаждался пьянящим ощущением ее тела под ним, ее рук, скользящих по его спине, ее поцелуев. Его рука скользнула под ее блузку, большая шершавая ладонь прикоснулась к гладкой коже ее живота, и ведьма вдруг замерла.
Снейп тут же отстранился от нее и сел, давая ей больше личного пространства. Глаза Грейнджер были закрыты, и она судорожно вздохнула. А потом вдруг резко поднялась и тоже села рядом с зельеваром, с вызовом заглядывая ему в глаза. Скрестив руки, она ухватилась за нижний край блузки и стянула ее через голову.
«Она прекрасно сложена», подумал Северус. Она осталась в тонком кружевном бюстгальтере, прикрывающем грудь. Кожу от правого плеча вниз по животу к левому бедру пересекал толстый шрам. На животе рядом с пупком виднелась еще одна старая отметина – изогнутый шрам, как от разреза.
А на предплечьях – работа Беллатрисы Лестрейндж. На одном ее предплечье было вырезано слово «Грязнокровка», а на другом – грубая безобразная молния. Северус решил, это потому что она магглорожденная и связанна с Гарри Поттером.
Он не нашелся, что сказать. Вместо этого, снова встретив ее пристальный взгляд, он начал расстегивать рубашку. Этот процесс был отнюдь не быстрым. Еще со времен своего преподавания Снейп имел привычку носить черные брюки и белую рубашку на пуговицах. Эту привычку он сохранил и по сей день. Его манжеты были уже закатаны, теперь остался только передний ряд пуговиц. Наконец он повел плечами из стороны в сторону, скидывая рубашку.
Северус знал, что его тело было слишком худым и неуклюжим. Но при этом оно было сильным, жилистым, хотя его плоские мышцы не совсем соответствовали классическому понятию о впечатляющем телосложении. Годы стресса, плохого питания и регулярные пытки сделали его тело худым, а кожу слегка желтушной – печень тоже была не в лучшей форме. Но с тех пор, как он окончательно обосновался в Америке, мужчина набрал вес, а его волосы и зубы стали выглядеть гораздо лучше.
Его грудная клетка, живот и спина были сплошь покрыты шрамами – когда Темный Лорд был недоволен своими последователями, он либо проклинал их сам, либо поручал кому-то, вроде Беллатрисы, сделать это вместо него. И как шпион, который не всегда мог предоставить точную информацию, Северус был наказан много раз.
Его шея тоже также знала и лучшие времена – масса шрамов, которые остались у него после укуса Нагини. Яд этой проклятой змеи лишь усугубил процесс, еще больше изуродовав кожу – зрелище было не из приятных.
Снейп нерешительно потянулся к Грейнджер. Она, казалось, поняла, чего он хочет – ведьма вложила свою ладонь в его и позволила ему провести ее рукой по шее, там, где она была покрыта ужасными шрамами.
- У меня тоже есть шрамы, - сказал мужчина тихим голосом. – Когда ты на меня смотришь, ты видишь только мои шрамы?
Пальцы Гермионы ласкали его шею. Ощущение от ее нежных прикосновений были ошеломляющими и одновременно с этим затормаживающими – он чувствовал это, когда пальцы ведьмы повторяли контуры линий, которые когда-то пылали болью.
- Я вижу человека, который был ранен слишком много раз. И теперь, глядя на тебя, я понимаю, что готова отдать все на свете, чтобы избавить тебя хотя бы от части всех этих страданий.
Снейп поднял руку и провел большим пальцем по ее щеке, вытирая слезы, которые грозили вот-вот пролиться.
- Для меня ты прекрасна, - другой рукой он провел по длинному шраму, что пересекал ее грудь и живот. Он почувствовал, как напряглись ее мышцы под его рукой, ощутил шелковистую гладкость кожи, которую покрывал это шрам.
Она одарила его улыбкой сквозь слезы.
- Тогда поцелуй меня.
Северус подчинился.
Большая часть одежды была сброшена с гостиной Грейнджер, а затем было негласно принято обоюдное решение хотя бы попытаться добраться до спальни.
Он потерялся в ней – Северус растворился и единственной его целью было целовать Гермиону, ощутить ее вкус, взять ее, сделать ее своей, потому что сам он уже давно принадлежал ей. Были носы, которые не вовремя сталкивались, и волосы, которые мешали. А комната и простыни на кровати были такими холодными, безупречно холодными. Но это было не важно, потому что тело девушки горело огнем.
Пальцы гриффиндорки запутались в его волосах, со всей страстью притягивая Снейпа ближе. Когда он, устроившись в колыбели ее бедер, полностью соединился с ней, их обоих накрыло восхитительное ощущение полного восторга. Мужчина слышал, как она шептала его имя, он слышал ее стоны вперемешку со всхлипами. Видел ее лицо в тот момент, когда она шагнула через край и упала с ним вместе в бездну наслаждения, прижимая его к себе так сильно, словно боялась потерять ту близость, что возникла между ними.
Было что-то неописуемо прекрасное, что-то невероятно мощное по ощущениям в том, чтобы видеть раскрасневшееся лицо Гермионы, когда ее накрывала волна удовольствия. Он упивался осознанием того, что какие бы ужасные воспоминания она не хранила, он забрал часть из них и на короткие мгновения дал ей покой. Для нее он больше не был бывшим Упивающимся Смертью. В этот момент он был мужчиной, а она была женщиной, и у них не было ни прошлого, ни будущего, только настоящее.
Они заснули, запутавшись ногами в беспорядочно сбившихся простынях. Северус накрыл их теплым пуховым одеялом при помощи беспалочковой магии, устало пробормотав заклинание. Он сгреб ее в охапку, поцеловал влажную от пота кожу за ухом и заснул рядом со своей ведьмой.