Проснувшись, Снейп почувствовал себя абсолютно счастливым. Ему было очень тепло – они уютно устроились в коконе из одеяла, делясь своим теплом друг с другом. Дыхание Гермионы все еще было глубоким и ровным. Зельевар не хотел просыпаться, не хотел вставать и нарушать ее покой. И поэтому он остался в постели – кажется, впервые за много лет Северус позволил себе расслабиться и снова заснуть, не обращая внимания на солнечный свет, льющийся в комнату через сквозь широкое окно.
В следующий раз, когда он проснулся, Гермиона обнимала его за пояс, положив свою голову ему на плечо и закинув ногу на его бедро. Теперь, когда мужчина проснулся окончательно, он уже не сможет снова заснуть и ему оставалось только дождаться, пока проснется ведьма, мирно посапывающая рядом с ним.
Пока гриффиндорка спала, Снейп рассматривал ее лицо – гладкость и нежность ее кожи, то, насколько она была хрупкой там, на ее веках, где синими прожилками проглядывались кровеносные сосуды, как прозрачна она была на внутренней поверхности ее рук. К своему немалому удовольствию, маг заприметил на шее девушки красные отметины, оставленные им ночью. Она была его. Его ведьма – это удивительно.
Теперь сомнений не оставалось – волна защищенности, которую он ощущал в этой новой жизни, поглотившая его, была глубокой и головокружительной.
Раньше Северус думал, что Лили навсегда останется его единственной любовью. Но как же он оказался неправ – настолько неправ, что мысль об этой женщине с волосами Гермионы, обнимавшей его, уже не казалась ему кощунственной. Абсолютно никакого сравнения – Гермиона затмила все, на что он когда-либо мог надеяться.
Это и было тем, чего ему не хватало, тем, чего он подсознательно ждал, даже не подозревая о существовании всего этого.
Это все была Гермиона, проснувшаяся в его объятиях. Она широко открыла глаза и растворилась в ощущении его сильных рук, обнимающих ее. В уголках ее глаз появились мелкие морщинки, что было верным признаком ее довольной улыбки. Волшебница провела пальцами по его груди.
- Доброе утро, - пробормотала она охрипшим ото сна голосом.
- Доброе утро, - приветливо отозвался мужчина. Он осторожны высвободил руку из мягкого плена ее волос, стараясь не причинить ей боли, и крепко поцеловал.
***
Когда в школе начались занятия, их повседневная жизнь снова изменилась. Северус неожиданно для себя обнаружил, что ему не нравится спать в одиночестве, что в те моменты, когда его мучила бессонница, лучше быть в теплой постели рядом с тихо посапывающей ведьмой, чем наедине с нескончаемым ревущим потоком собственных мыслей. В эти моменты, когда зельевар лежал без сна, он мог сосредоточиться на ней, на том, как она пахнет, на количестве веснушек на ее носу, на ее глубоком, размеренном дыхании. Бывали дни, когда она тоже не могла заснуть. В эти моменты они обычно разговаривали. Их беседы были пропитаны той душевной открытостью, которая может возникнуть только в комнате, погруженной в ночную тьму, когда собеседники настолько устали, что это больше похоже на сон, чем на реальный разговор.
В одну из таких ночей маг рассказал Грейнджер о Лили. А девушка описала выражение лица Драко Малфоя, когда его в конец обезумевшая тетка пытала ее в Малфой-мэноре. В ответ, зельевар рассказал ей об Альбусе Дамблдоре, намного больше, чем планировал. А она рассказала, как после войны все друзья оставили ее. И потерянный Гарри, который нашел свое счастье в объятиях Джинни, и скорбящей по погибшему брату Рон, который призвал на помощь все свое самообладание, чтобы пережить эту невосполнимую утрату и разобраться в собственных запутанных чувствах по поводу закончившейся войны. Снейп рассказал ей о своих родителях и их печальной жизни. А Гермиона заплакала и призналась, что ее родители отказались с ней разговаривать после того, как она вернула им воспоминания о себе, которые когда-то стерла.
Но также у них были ночи без сна, когда девушка была счастливее. Она рассказывала ему о том дне, когда получила письмо их Хогвартса, о волнительном полете на гиппогрифе, от которого потом долго тошнило, о том, как она мечтала стать целительницей или адвокатом, прежде чем поняла, что престижные должности не всегда доступны для магглорожденных девочек. А если она все же ее получит, то от нее ожидают, что она будет лишь образом Гермионы Грейнджер защитницы Хогвартса, обладательницы Ордена Мерлина первого класса и не будет выполнять никакой реальной работы. Он рассказал ей несколько своих счастливых воспоминаний из детства о Лили и о тех днях, когда его мать еще не сошла с ума.
По утрам Снейп провожал ее в школу, аккуратно поддерживая под руку. В первые несколько дней после каникул Гермиона приходила домой крайне взволнованная тем, что весь день коллеги расспрашивали ее о Северусе.
- Что мне им сказать? – спрашивала она, бессознательным движением накручивая на палец прядь волос. – Я ведь знаю, как важна для тебя личная жизнь, и, конечно, я не хочу, чтобы кто-то вмешивался и в мою личную жизнь, но…
Он ухмыльнулся ей, хитро сверкнув глазами.
- Я позабочусь об этом, - пообещал зельевар. – Завтра утром.
Это правда, что Снейп был тем человеком, который очень ценил уединение, но по своей натуре он был очень противоречивым. С одной стороны, мужчина хотел сохранить все, что происходило между ним и его гриффиндоркой в тайне от всех, чтобы никто не смог прикоснуться к этому своими любопытными пальцами. Их отношения должны быть только их. С другой стороны, он хотел решительно заявить о своих правах, пометить ее как свою самым очевидным способом, объявить всему миру о том, что Гермиона Грейнджер находится под его защитой, что любой, кто вызовет ее гнев, вызовет ярость и у него, потому что он, черт возьми, тоже принадлежит ей. Зельевар хотел, чтобы ни у кого не возникло сомнений в его преданности этой женщине, но в то же время он хотел сохранить ту иллюзию одиночества, которую они создали вместе.
Именно поэтому следующим утром, проводив ее до ворот школы, волшебник посмотрел вокруг, проверяя, не пришел ли кто-то из детей слишком рано, а потом наклонился к ее лицу и прижался своими губами к ее губам в целомудренном поцелуе. Северус не без удовольствия отметил, как ее щеки медленно покрываются очаровательным розоватым румянцем. А потом ведьма пристально посмотрела на него и строго сказала:
- Ты же сказал, что позаботишься об этом.
- Я и позаботился, - самодовольно ответил маг. – Если твои коллеги это увидят, то больше не станут задавать неудобных вопросов. Тем более, что у них уже есть ответы.
Грейнджер нахмурилась.
- Теперь у них появится еще больше вопросов.
Зельевар снова ее поцеловал.
- Ну, теперь наша маленькая проблема решена? – Снейп знал, что сейчас улыбается, но ничего не мог с собой поделать. Было так неимоверно приятно держать ее здесь, на холоде.
- Нет! – запротестовала ведьма. – Северус!
Она звонко засмеялась и отстранилась от него.
Домой мужчина шел с легкой улыбкой на лице. Ему нужно было готовить зелья.
***
Впервые Гермиона заговорила об этом в марте во время весенней грозы. В спальне Северуса было темно. Где-то около трех утра Грейнджер проснулась, судорожно хватая ртом воздух и тут же уткнулась в плечо Снейпа, пытаясь подавить рыдания. Он мгновенно открыл глаза и ему хватило нескольких секунд, чтобы сориентироваться и понять в чем дело, прежде чем начать утешать ее.
Постепенно она успокаивалась в его объятиях – ее дыхание выравнивалось, а всхлипы затихли. Это был просто дурной сон, кошмар, не больше и не меньше. Однако спать после этого гриффиндорке больше не хотелось.
- Я хочу рассказать о тебе Гарри и Рону, - сказала Гермиона, нарушив тишину ночи. – Я хочу, чтобы они узнали, что я наконец-то обрела покой.