- Ну, да, я полагаю, что Крукшанкс его полюбил, а все остальное вы узнаете, когда доберетесь сюда.
- В школе начались каникулы – у вас с Роном свидание с портключом, верно? Мне бы не очень хотелось приложить к подготовке всего этого столько усилий, и все только для того, чтобы вы оба забыли обо всем на свете и оставили меня ждать вас в центре портключей.
За неделю до приезда мальчишек, Северус стал все больше нервничать. Да, она говорила, что любит его и счастлива с ним, но это было только здесь, в их маленьком обособленном американском мирке. Что бы она сказала о нем, воссоединившись со своими друзьями из Англии? Неужели Гермиона отдаст предпочтение им, а не ему? С какой стати ей оставаться с ним здесь, если они станут уговаривать ее вернуться с ними в Магическую Британию? Но ведь Грейнджер никогда не была жестокой, нет, она не причинит ему боль намеренно. Более вероятно, что она останется с ним из чувства долга и сожаления, и из-за этого потеряет своих друзей. Она станет злиться и со временем возненавидит его – Снейп не мог этого допустить.
Но сможет ли волшебник ее отпустить? Сможет ли он отказаться от своей ведьмы ради нее самой? Если он и сможет это сделать, то только для нее. На сколько Снейп был самоотверженным? Он готов причинить боль себе, чтобы спасти ее. Но сможет ли он заставить себя отпустить лучшее из всего, что когда-либо давала ему его адская жизнь? Или же он был настолько эгоистичен в своих порывах, что отчаянно цеплялся за нее, делал вид, что она и правда его любит, только потому, что отказывался смотреть правде в глаза? Потому что презрение своей гриффиндорки он не вынесет.
В течение дня Северус проводил эксперименты, пытаясь понять, насколько он способен дистанцироваться от Гермионы. Как бы ни было больно, он собирался меньше с ней разговаривать, не замирать от ее поцелуев и не закидывать ее ноги к себе на колени в те моменты, когда они вместе читали на ее диване в гостиной. Он станет тихим и незаметным на их совместных прогулках, он будет игнорировать ее настолько, насколько это вообще возможно, просто, чтобы проверить себя.
Но каждую ночь он сдавался. Мужчина ждал, когда погаснет свет и он сможет почувствовать трепет в каждой линии ее тела. Он прижимал ее к себе с отчаянной страстью. Он безжалостно ласкал ее тело, терзал ее нежные губы в своей неистовой потребности, обусловленной болью и страхом потери, которые заставляли его почти грубо стискивать ее в своих объятиях с силой, порожденной отчаянным желанием удержать ее рядом. Почти каждую ночь он терял над собой контроль. Его нежность уступала место тревоге, боли и преждевременному гневу – она принадлежала ему (потому что и он уже давно принадлежал ей, они были как одно целое и он уже не знал, где заканчивались его чувства и начинались ее), и как после всего этого она посмеет смотреть на него глазами Поттера и Уизли и видеть его таким, каким видели его они. Он оставлял на ее теле собственнические отметины – зельевар не делал ей больно, но на ее шее, бедрах и груди теперь красовались красные следы, как свидетельство того, что она действительно принадлежала ему.
Гермиона бормотала слова любви и одобрения, когда он резко толкался в нее, повторяя только лишь ее имя и больше ничего, снова и снова. Она позволяла ему стискивать себя в яростных объятиях, прижимала его к своей груди, гладила по волосам и говорила о том, как сильно она его любит.
Но Северус знал, что придет время, когда их история закончится. Подобно Психее и двум ее сестрам, те двое, что были для Гермионы как братья, задавая ей вопросы, расспрашивая о ней и ее мужчине, тем самым словно давали ей в руки фонарь и масло, чтобы пролить свет на Снейпа и увидеть его истинную душу. И тогда она сбежит – или он, чтобы освободить ее.
Где-то на задворках своего сознания зельевар понимал, что ведет себя нелепо, сомневаясь в своей ведьме, которая и повода сомневаться в себе ему не давала. Он понимал, что ведет себя не лучшим образом, отталкивая ее, но ничего не мог с собой поделать. Все те люди, кто бросил его, оставил в самые трудные моменты его жизни, предал, бесконечной вереницей то и дело проносились перед его глазами (мать, Лили, Альбус, Люциус, Том), но он видел только самый конец этого списка, куда сам добавил и ее имя.
Но за день до приезда оставшихся двух третей Золотого трио волшебник решил это исправить. В тот день вместо того, чтобы отдалиться от Грейнджер, он позвал ее к себе. Принес ей кофе в постель. Днем они ходили в парк и долго сидели у пруда, где плавали утки. Далее они пообедали в закусочной Гарольда, где всегда подавали морепродукты. В качестве сюрприза Снейп аппарировал их с деревню Салем, где уличные артисты маги устраивали представление.
Вернувшись домой он повел ее в спальню. Северус бережно, едва касаясь кончиками пальцев кожи девушки, принялся снимать с нее одежду. Когда с этим было покончено, он, наконец, поцеловал ее так нежно, как только мог, словно прося прощения за их предыдущие ночи.
Гермиона подняла руку и обхватила его за подбородок, целуя в ответ с такой же нежностью.
- Северус, - прошептала она, отстраняясь. – Северус, это похоже на прощание.
В глазах ее стояли непролитые слезы, а голос дрожал от переполнявших ее чувств.
Зельевар вдруг почувствовал себя беспомощным.
- Правда? – спросил он охрипшим голосом. – Мы… Сможем ли мы и дальше быть вместе?
Ее пальцы перебрались со щек в его волосы, запутавшись в них и нежно лаская кожу головы.
- Это не прощание, - с чувством сказала Гермиона, - Северус, я люблю тебя.
Северус не знал, как сказать ей то, что он чувствовал в данный момент, как выразить словами то, о чем он думал, а думал мужчина о том, что у их истории не будет счастливого конца, что через месяц или год их любовь канет в лету. Поэтому он снова захватил ее губы в плен своих, не разрывая зрительный контакт.
В эту ночь он был ласков. Во всех его движениях сквозила нежность. Казалось, Снейп хотел запомнить ее наизусть. Все его действия были бережными и неспешными. Он не торопился довести ее до края, не торопился заставить ее взорваться в водовороте чувств и эмоций. Он медленно и уверенно подводил ее к точке невозврата своими пальцами и языком, прежде чем заполнить ее собой. Все, что могла делать Грейнджер, это лишь шептать его имя, умолять его сказать ей, что он ее любит. Волшебник отвечал ей, повторяя снова и снова, что она была лучшим, что когда-либо с ним случалось. Он говорил ей о том, что пытался понять, каково это оставить ее, но не смог вынести ни дня, потому что не видит жизни без нее.
Измученный и уставшие, они заснули лишь ранним утром. Обоих тяготили тяжелые мысли о завтрашнем дне. Никто из них не был уверен в том, что именно он принесет, но в этот момент Северус просто знал, что на свете нет никого, кого он любил бы больше, чем Гермиону.
Наступивший летний день был до боли ярким и слишком веселым. Когда волшебники поднялись с постели, они по негласной договоренности не обсуждали то, что произошло накануне. Просто пожелав своей ведьме доброго утра, Снейп оставил на ее щеке поцелуй, задержавшись губами на ее нежной коже дольше, чем обычно. А Грейнджер в это время слишком крепко держала его за руку.
После завтрака девушка одна аппарировала в деревню Салем, а зельевар остался дома. Их план состоял в том, что Гермиона встретит Гарри и Рона, затем они вместе отправятся к ней домой на обед, пообщаются, чтобы наверстать упущенное, а после обеда к ней на чай зайдет Северус.
Утро было жарким и тянулось невыносимо долго. Снейп варил зелья ровно до тех пор, пока из-за его чрезмерной и совершенно ему не свойственной рассеянности не допустил элементарную ошибку и не испортил основу зелья, над которым работал в течение последних двух недель. Ошибка была совершенно глупая, но это означало, что ему придется начинать все с начала и заказ не будет готов в срок. Зельевар издал разочарованный рык и сердито вылетел из лаборатории, задержавшись на кухне, чтобы в очередной раз проверить время. Был полдень. Мужчина сделал себе сэндвич и съел его, стоя возле кухонного стола и оценивая, сколько времени еще осталось у него в запасе.