Они шагом пересекли поле и спустились к весело журчащему ручью. Подул свежий ветерок и принес собой сладкое благоухание цветущих трав, которыми заросли здешние холмы.
Внезапно, заметив, что огромный вороной жеребец нетерпеливо толкает кобылу мордой, Бранч пустил его неторопливой рысью, кобылка послушно последовала за ним и Бриане это понравилось. - Угу, здорово у вас получается, - похвалил Бранч, пока их лошади рысили бок о бок, а лучи солнца мягко золотили блестящие бока великолепных животных. - Это в вас говорит кровь Колтрейнов.
Бриана с наслаждением прикрыла глаза, чувствуя, как свежий ветер ласково обвевает разгоряченное лицо. Как же ей хотелось в эту минуту стать действительно одной из Колтрейнов, и ранчо стало бы её родным домом.
Но подумав о Шарле, она вспыхнула от стыда. Чтобы ни сулило ей будущее, ей все равно придется в конце концов вернуться во Францию, к прежней убогой жизни. У неё не было иллюзий, она прекрасно отдавала себе отчет, что Гевин не даст ей ни су сверх суммы, необходимой для оплаты операции. И бедность опять станет привычной, а нынешняя роскошная жизнь будет вспоминаться, как сладкий сон.
Но пока она живет жизнью Дани и именно эта жизнь для неё настоящая. И она будет наслаждаться каждым её мгновением, она действительно станет Дани ... и пусть так будет как можно дольше!
А потом ... потом у неё будет вся жизнь впереди, чтобы проклинать свою долю.
А в доброй сотне миль к югу от ранчо двое всадников галопом взлетели на заросший зеленой травой холм и придержали коней, с восхищением вглядываясь в расстилающуюся перед ними цветущую долину.
Колт, благодарно сжимая руку Бекки, радостно улыбнулся ей с высоты своего роста. - Как здорово, что мне, наконец, удалось уговорить тебя проехаться верхом. Мне так хотелось хоть немного размяться, не говоря о том, что я уже Бог знает сколько времени не имел возможности подышать свежим воздухом!
Бекки промолчала. В голове у неё роились десятки мыслей. Не так-то легко оказалось делать вид, что она по-прежнему просто прислуга в доме тетушки. Кое-кто из её постоянных клиентов устраивал время от времени неприятные сцены, когда ему сообщали, что Бекки занята, и тетя Кэнди, у которой порой голова шла кругом, все чаще выговаривала племяннице.
Колт ласково погладил её руку, - Ты молчишь с той самой минуты, как мы выехали из Голконды. В чем дело? Ты чем-то огорчена?
Боясь, что вот-вот расплачется, Бекки предпочла не отвечать. Тетя Кэнди была права, подумала она с горечью. Она просто законченная дура.
Колт ласково притянул девушку к себе и бережно взяв в руки её лицо, заглянул в глаза.
Бекки напрягала все свои силы, чтобы не разразиться безудержными горькими рыданиями. Она поняла, что настал момент, которого она так боялась.Его губы внезапно прижались к ней - горячие, нежные, нетерпеливые, они, казалось, хотели и требовали гораздо большего. Он бережно прижимал её к мускулистой груди, руки страстно скользнули вниз по её телу, слегка сжимая упругие ягодицы, и внезапно он с силой привлек её к себе. Бекки почувствовала, как твердая напряженная плоть вжалась в её тело, ощутила, как прокатилась по нему горячая волна желания и испуганно, прерывисто вздохнула. На мгновение оторвавшись от её губ, Колт улыбнулся и шепнул, Ты удивлена? Неужели для тебя мое тело - по-прежнему тайна, несмотря на то, что ты столько дней ухаживала за мной? Разве ты до сих пор не поняла, как безумно я хочу тебя?! Как я изголодался по тебе?!
Она покачала головой и попыталась отодвинуться, но он только крепче прижал её к себе.
- С первой минуты, как только я увидел тебя, я мечтал, что ты когда-нибудь станешь моей! - неистово шептал он. - ты даже не представляешь, сколько часов я провел без сна, мечтая о тебе, грезя о той минуте, когда смогу сжать тебя в объятиях, покрыть поцелуями все твое тело, войти в тебя ... - Его губы снова, накрыли её рот, чуть приоткрыли его, языки сплелись в чувственном танце обладания.
Колт бережно опустил девушку на землю, поросшую мягкой, густой травой. Солнце садилось и свежий ночной ветерок, пробегая по разгоряченным телам, казалось, ещё больше возбуждал их.
Нервным движением Бекки попыталась высвободиться из кольца его рук, Уже поздно. Тетя Кэнди будет волноваться.
- Пусть идет к черту, - радостно рассмеялся Колт. Его тонкие пальцы пробежали по длинному ряду крохотных пуговиц на её золотистой шелковой блузе, умело расстегивая их одну за другой. - И все остальные вместе с ней, пусть все катится к чертям! А теперь, радость моя, я намерен доказать тебе, как давно и как страстно я желал тебя ... как сильно ты нужна мне.
Бекки почувствовала, как в ней разгорается ответное пламя и нет больше сил сопротивляться собственному жгучему желанию. Когда он, нагнувшись, сжал губами крохотный твердый сосок, она не выдержала сладкой муки и, изогнувшись всем телом, чтобы как можно теснее прижаться к нему, издала хриплый крик, полный неприкрытой страсти. Перед её мысленным взором внезапно промелькнули длинной чередой лица других мужчин, обладавших её телом, она вновь почувствовала, как другие губы впиваются в её рот, другие руки больно мнут грудь. Боже милостивый, разве когда-нибудь прежде ей было так хорошо?!
Колт был единственным мужчиной, которого она страстно желала, о котором мечтала долгими ночами, лежа без сна в своей одинокой постели. Но теперь больше ничто не стояло между ними. Сердце её билось только для него. Но она мечтала не просто испытать все наслаждение, которое он мог подарить ей, но и излить на него ту страсть, которая переполняла её душу.
Он обвел языком крошечные упругие соски, потом его руки мягко легли ей на грудь и нежно сдавили упругие холмики, прежде, чем скользнуть ниже. Колт коснулся жарким поцелуем её живота и потянув вверх юбки, быстрым движением обнажил стройные ноги девушки. Его пальцы коснулись теплых, бархатистых бедер и медленно поползли туда, где трепетала её женская плоть, предвкушая сладостное вторжение.
Кончиками пальцев он приоткрыл нежную женственную раковинку, и трепещущая Бекки вдруг ощутила, как его горячий нетерпеливый язык проник в тесную пещерку. Из её горла вырвался мучительный стон. Наслаждение было настолько пронзительно острым, что причиняло почти физическую боль. Никогда, ни одному мужчине не позволяла она ничего подобного.