По этой же причине он приказал Делии не высовывать носа из своей комнаты. Она, конечно, пришла в дикую ярость, но у него уже неплохо получалось управляться с ней - в комнате раздался громкий звук пощечины, который вдруг неожиданно напомнил Гевину об Элейн. А, кстати, она-то куда запропастилась? На её месте я бы дважды подумал, прежде чем напиться в такой день, с внезапно вспыхнувшей яростью подумал он.
Незаметно покинув гостиную, плававшую в сизых клубах табачного дыма, он спустился по лестнице на кухню, где суетились три поварихи, специально нанятые для этого приема. Вся остальная прислуга де Бонне разбежалась, когда они с Элейн остались без гроша. Женщины хлопотали вокруг длинного деревянного стола, над очагом в большом котле что-то аппетитно булькало, распространяя в воздухе восхитительный аромат. - Где графиня? - обратился к ним Гевин по-французски.
Две женщины помоложе повернули головы к третьей, которая, очевидно, была за старшую. Она равнодушно пожала плечами, - Понятия не имею. Она заходила на кухню, но это было больше часа назад и с тех пор я её не видела.
- Ну, - нерешительно протянул он, - а она не давала никаких распоряжений насчет того, когда подавать ужин? Уже довольно поздно ...
- Нет, она только прихватила большой поднос с едой и бутылку виски и предупредила, что распорядится насчет ужина, когда вернется
С каждой минутой Гевин злился все больше - Что это значит, черт побери?! Кому она понесла еду? - Проклятье, что это он?! В конце концов, откуда прислуге знать, тем более, что о том, что Бриана в погребе никому не было известно? Элейн, конечно же, об этом знала, но знала она и то, что он всегда сам заботится о том, чтобы пленницу накормили. Он посылал к ней охранника с едой дважды в день, и тот развязывал Бриану, чтобы она могла спокойно поесть.
Женщина недоуменно покачала головой, - Но, мсье, я действительно не знаю, кому она несла поднос.
Гевин, махнув рукой, отправился на черную лестницу и по ней вышел на крыльцо. Здесь, на каменных ступеньках лестницы, ведущих во внутренний дворик, стоял пустой поднос с грязными тарелками и пустой бутылкой из-под виски.
Что за дьявольщина?! Он не приказывал Элейн покормить кого бы то ни было, а уж Элейн - не та женщина, которая будет делать что-то подобное просто потому, что ей захотелось.
Задыхаясь от подступившего к горлу бешенства, Гевин ринулся за угол замка. Здесь, в слабом свете лампы, он увидел обоих охранников, которые мирно что-то обсуждали, прислонившись к деревянному косяку. Эл ковырял в зубах кончиком ножа.
- Олухи несчастные! - рявкнул взбешенный Гевин, - как вы думаете, для чего вас сюда поставили - для болтовни?! Где графиня?!
Испуганные охранники, обменявшись растерянными взглядами, вытянулись в струнку. Они уже достаточно наслушались рассказов об отвратительном норове "Змея" и не имели ни малейшего желания убедиться в этом на собственном опыте. Эл первый решился заговорить. - Мы ни о чем не просили, поверьте! Она сама принесла нам поднос с едой и сказала, что мы можем отлучиться поесть.
- Ведь ничего же не случилось, - поддержал его Лем, - Нас и не было всего-то минут пятнадцать, не больше.
Гевин чуть не лопнул от бешенства. Что ещё задумала Элейн?! Он знал, что в последнее время она частенько злилась на него - и из-за Делии, и из-за того, что он решил отправиться в Грецию без нее. Он пытался кое-как успокоить её, даже промолчал, когда она, никого не спросив, отослала Шарля в сиротский приют.
Он растерянно уставился на узкую деревянную дверь. Бриана! Элейн ненавидела её почти так же сильно, как Делию. - Открывайте! - рявкнул он, и охранники ринулись к двери.
Гевин совсем не улыбалось спускаться вниз по древней лестнице, да ещё в кромешной тьме, но фонаря не было под рукой, а идти за ним не хотелось. Как только он вспомнил о лампе, почти сразу же его нога наступила на что-то твердое. Он наклонился и пошарив на полу, поднял её, к сожалению, она не горела. Отшвырнув в сторону бесполезную вещицу, Гевин вдруг почему-то почувствовал странную тревогу и бросился вперед. - Поторопитесь, - крикнул он через плечо Лему и Элу.
Они втроем друг за другом скатились по ступенькам, но Гевин ещё раньше услышал в темноте приглушенные крики и стоны.
Ощупью найдя на полу беспомощное извивающееся женское тело, он дотронулся до её лица, нащупал шарф, который заглушал её вопли и почти сразу же понял, ещё не сняв его, что увидит под ним искаженные бешенством черты Элейн.
Она закашлялась и с трудом прохрипела, - Колт! Он увел Бриану!
Дикий вопль Гевина гулко раскатился в кромешной тьме погреба, словно вой тысячи демонов ночи.
Он вихрем взлетел вверх по лестнице.
- Не оставляй меня! - завизжала Элейн, - не бросай меня одну, Гевин, пожалуйста!
Но Гевин уже не слышал её криков, он карабкался вверх по выщербленным ступенькам, а по пятам за ним неслась охрана.
С трудом переводя дыхание, он бросил им, - Разыщите всех остальных и скажите, чтобы как можно быстрей собирались в конюшне и ждали Холлистера. Он скажет, что делать дальше.
- Хозяин, - робко напомнил Эл, - Холлистер не вылезает из своей берлоги ... с тех самых пор, как его ободрала эта дикая кошка!
- Не ваше дело! - взревел Гевин, - Поторапливайтесь!
Он бегом кинулся к маленькому коттеджу, где раньше жила Бриана, сейчас его занимал Холлистер, но на полдороге Гевин передумал и свернул к замку. Сначала надо было позаботиться о том, чтобы потихоньку спровадить ничего не подозревавших гостей. Как он сейчас жалел, что пришлось устроить этот злосчастный прием, а ведь когда-то казалось, что это единственный способ дать понять, что их дела, наконец, поправились и семья выбралась из нищеты.
Гевин подозвал Эла и потихоньку велел ему вернуться в погреб и, освободив Элейн, как можно быстрее проводить её на кухню.
Через пару минут он уже вернулся к гостям и обворожительно улыбался, сетуя на нелепую случайность, из-за которой задерживался ужин. Слава Богу, к этому времени все уже достаточно выпили, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как запаздывающий ужин или внезапное исчезновение хозяев, поэтому Гевин снова заглянул на кухню и с радостью обнаружил там Элейн. Она все ещё была в полуобморочном состоянии, но ему удалось достаточно быстро привести её в чувство, так что слуги не успели заподозрить неладное.