Бранч не ответил, только молча хлопнул дверью. Вслед за ним ушел и Холлистер.
Оставшись один, Колт перевернулся на спину и задумчиво уставился в потолок. Насколько он понимал, выбора у него не было. Он должен выяснить, каковы планы Дани, а затем разобраться с Мейсоном. Дани здесь у себя дома, и попросить ее уехать он не имеет права. Но вот терпеть какого-то Мейсона с его наглыми выходками он не намерен!
Колт умылся, с наслаждением побрился и, надев чистую одежду, оставленную для него одним из ковбоев, решил позавтракать чашечкой кофе с лепешками.
Он уже направлялся к дому, когда его окликнул неожиданно появившийся Холлистер.
– Ну-ну, вот и наша Спящая Красавица! – ехидно ухмыльнулся он. – Что-то не похож ты на больного, парень.
Эдакий щеголь! Нет уж, нам здесь таких, как ты, не нужно, так что давай убирайся!
Колт неторопливо отхлебнул горячего кофе.
– А я было думал, здесь Поуп главный.
Холлистер злобно фыркнул:
– Здесь я отдаю приказы. А теперь вон отсюда!
Не обращая на него никакого внимания, Колт с удовольствием допил кофе, неторопливо надел широкополую шляпу и направился к дому. Его невозмутимость привела Холлистера в бешенство.
– Ты что, не понял меня, эй, ты! Как тебя там?! Я сказал: забирай вещи и убирайся!
Колт был уже возле дверей. Схватив его за плечо, Холлистер заорал еще громче:
– Слушай, ты, лучше не зли меня!..
Удар обрушился на него настолько неожиданно, что Дирк даже не понял, что, собственно, случилось. Только что он стоял на ногах и вдруг отлетел к стене, врезался в нее с оглушительным грохотом и, почти теряя сознание, сполз на землю.
Колт надвинул шляпу и чуть улыбнулся.
– Лучше уж ты не серди меня. – Шагнув к двери, он вдруг обернулся и небрежно бросил через плечо:
– Между прочим, я Колтрейн.
Войдя в дом с черного хода, Колт приветливо поздоровался с ошеломленными его неожиданным появлением слугами.
Обойдя одну за другой все комнаты внизу, он подивился на беспорядок, царивший после вчерашнего бала. В это время неожиданно появилась Карлотта, пожилая мексиканка, которая вела хозяйство в доме и управляла слугами чуть ли не с рождения Колта.
– Ох, сеньор Колт, как я рада вас видеть! – с облегчением воскликнула она.
Колт приветливо кивнул, догадываясь, насколько тяжело, должно быть, пришлось в это время слугам. Он огляделся вокруг и удивленно присвистнул. Прием, судя по всему, был грандиозный, да и влетел в копеечку, если судить по количеству пустых бутылок из-под шампанского и дорогого вина и по огромным охапкам увядших роз.
Широко распахнув глаза, Карлотта прижала руки к груди и запричитала:
– Сеньор Мейсон всем распоряжался. Прошу прощения за ужасный беспорядок, но последние гости разъехались уже на рассвете, и мы только начали прибираться.
Понимая, что несчастная домоправительница может принять его упорное молчание за проявление недовольства, Колт мягко улыбнулся:
– Не беспокойся, Карлотта. Никакой спешки нет. А где Дани? До сих пор в постели?
Карлотта покачала головой.
– Ах нет! Она встала чуть свет и пришла помочь нам, но я налила ей чашечку кофе и велела отправляться наверх и не беспокоиться ни о чем. Она такая милая! – Добрая улыбка озарила лицо пожилой мексиканки. – Не то что сеньор Мейсон! Он все время кричит на нас, а ведь вы этого никогда не делали.
Колт молча кивнул и, постаравшись, как мог, успокоить расстроенную Карлотту, вскоре ушел. Поднимаясь по лестнице, Колт подумал, что Дани скорее всего заняла свою бывшую комнату, и, подойдя к дверям, негромко постучал.
– Войдите, – ответил нежный женский голос.
Она сидела в кресле у открытого окна с книгой в руках, одетая в простенькое желтое утреннее платьице. В ярком свете солнца ее роскошные волосы цвета красной меди, убранные со лба и небрежно сколотые сзади, переливались, как шелк.
Колт замер на пороге, осознав, что перед ним – самая красивая женщина, которую он когда-либо видел в жизни.
А Бриана испугалась. Что нужно этому незнакомцу в ее комнате? Но, заглянув ему в глаза – самые добрые, самые чуткие из всех виденных ею мужских глаз, – она поняла, что ей нечего бояться.
– Что вам угодно? – вежливо спросила она.
Прошло несколько мгновений, прежде чем Колт смог наконец заговорить. Перед ним снова встало прошлое, хотя трудно было представить себе, что эта очаровательная девушка и есть та самая испорченная маленькая ведьма, оставившая ему шрам на лице во время их последней встречи. Сейчас она выглядела такой мягкой, такой нежной!
Колт покачал головой. Четырнадцать лет – долгий срок.
Человек может сильно измениться за это время.
С интересом разглядывая незнакомца, Бриана ждала, когда же он заговорит. Он и впрямь был великолепен – рослый, мускулистый, со смуглым, как у ковбоя, лицом. Черные как вороново крыло волосы на солнце отливали синевой, и на их фоне еще ярче казались серо-стальные глаза, обрамленные черными густыми ресницами. И Бриана вдруг поняла, что готова всю жизнь смотреть на это красивое мужественное лицо.
Колт оторвался от двери и шагнул к ней:
– Я твой брат.
У Брианы затряслись руки. Боже милостивый, Гевин предупреждал ее, что когда-нибудь им предстоит встретиться, ведь настанет такой день, когда Джон Тревис возвратится домой.
Видя, что она молча смотрит на него, Колт непринужденно пододвинул кресло и устроился напротив.
– Итак, – начал он, – ты все-таки решила вернуться.
– Так же, как и ты, – пробормотала она.
Колт попытался выдавить улыбку.
– Прошло уже немало лет. Дани, четырнадцать, если не ошибаюсь? И вот теперь мне кажется, что передо мной – совершенно незнакомая девушка.
Так оно и есть, подумала Бриана в отчаянии. Она постаралась кое-как успокоиться и вспомнить, что тысячу раз повторял ей Гевин.
– Четырнадцать лет – долгий срок. Я тебя тоже не узнала поначалу, Джон Тревис.
– Все близкие зовут меня Колтом.
– Пусть будет Колт, – согласилась она. – Мой приезд – большая неожиданность для тебя. Ты ведь не думал увидеть меня, правда?
Он отрицательно покачал головой и вдруг почувствовал, что неведомое дотоле теплое чувство к этой девушке неожиданно куда-то исчезло.
– Я надеялся, что рано или поздно ты вернешься. Деньги многое могут изменить.
Гевин предупреждал Бриану, что она может столкнуться с неприязнью брата, и девушка была готова к этому, но почему-то его слова больно ранили ее. Это просто глупо, мысленно сказала себе Бриана, совсем ни к чему эти детские обиды, тем более что она ведь не Дани.
– Я всегда мечтала о том, чтобы мы с тобой были близки, – приветливо возразила она.
– Близки? Мы? – усмехнулся Колт. – А как же отец?
Ведь это его деньги заставили тебя приехать, разве нет? Но мне казалось, что ты хотя бы из вежливости должна была бы повидаться с ним. Думаю, он очень обидится на тебя.
Это Гевин тоже предусмотрел.
– Есть вещи, которые трудно объяснить, а еще труднее изменить! Поверь, я не хотела, чтобы наши отношения сложились именно так.
– Тогда почему же это произошло?
Бриана упрямо вздернула подбородок. Она вовсе не обязана, тысячу раз повторял Гевин, оправдываться и извиняться за долгое молчание Дани или за ее нынешний приезд.
– Еще раз повторяю: я не рассчитываю на то, чтобы ты понял, что мной движет, поэтому нет смысла продолжать этот разговор. Лучше не ворошить прошлое. Достаточно того, что я здесь. Это мой дом, Колт. Мне очень жаль, но ты не имеешь права выгнать меня.
Откинувшись на спинку кресла, Колт с изумлением воззрился на эту красивую незнакомку, которая оказалась его единокровной сестрой. Пылкая, самоуверенная, отважная. Она была вежлива, пока был вежлив он, но при первой же его грубости немедленно ощетинится. Колт готов был поклясться в этом. Испорченная девчонка, то и дело по любому поводу приходившая в ярость, исчезла, как по волшебству. Перед ним была взрослая, зрелая женщина с сильным характером.