– В смысле? – вежливо переспросила Карин.
– Ну, вроде как, чтобы понять, что мне надо.
– А когда ты поймешь, что тебе надо, – что тогда?
– А? Ч-черт, я даже… словом, посмотрим, надо ли оно мне будет или нет.
Услыхав такие примитивные суждения, Карин поспешно ретировалась. Позднее она не без удовольствия заметила, что юношу с косичкой, мертвецки пьяного и что-то нечленораздельно бормотавшего слюнявым ртом, уносил его собственный эмот.
Но в вечер винной дегустации никто особенно не напился – а Карин познакомилась с Тревисом. Сперва Тревис, одетый в безупречный английский твидовый костюм в стиле ретро, показался ей довольно странным. Тревис курил и потому стоял поодаль, у пожарной лестницы, игриво болтая с Карин через окно. Она не особо одобряла курильщиков, но и не порицала их. Словом, в первую встречу она нашла Тревиса довольно привлекательным и необычным – во всяком случае, он уж точно выгодно отличался от позёров-рантье, которые с важным видом расхаживали по студии, вертя в пальцах винные бокалы, будто были аристократами бог знает в каком колене.
Вскоре обнаружилось, что Тревис знает толк в винах – «хороших винах», как он всякий раз уточнял. Он мог по одному лишь букету отличить мюскаде «Шато-Карре» от белого бордосского. Знал, как называются все виды виноградной тли-филлоксеры, каков ее жизненный цикл и какой вред она наносит виноградникам. Однажды он даже сплавлялся на плоту по Роне и пробовал вино из каждого виноградника, который встречался ему на пути. Но, говоря о приобретенном опыте и познаниях, он вовсе не был заносчивым или надменным. Скорее в его манере присутствовала малая толика самоуничижения – хотя и с оттенком иронии, он вполне трезво оценивал свои таланты и способности.
– Вообще-то я просто состоятельный любитель. – Его тонкая верхняя губа дрогнула, и в голосе послышались нотки самоуничижения. – И к тому же невеликий знаток.
– Почему вы так решили? – Карин показалось, что она разговаривает как визгливая старшеклассница, – настолько рафинированным было его произношение.
– Потому, что не могу посвятить себя какому-то одному делу – как вы, например. Порхаю от одного хобби к другому. Но мне нравятся мои увлечения – конечно, тут скрыто явное противоречие, но это так.
Карин уже рассказала Тревису о небольшом ателье, которым владела. Как превратила двухкомнатную квартиру в районе Двадцатых улиц в крошечную швейную мастерскую и наняла на работу шестерых проворных портних-филиппинок. Как сделала себе имя, продавая авторские модели одежды состоятельным обитателям Манхэттена. И о своем недавнем достижении – одна модная империя предложила ей создать собственную линию одежды «прет-а-порте».
Тревис слушал ее внимательно, кивая и одобрительно хмыкая в нужных местах, а когда Карин в первый раз запнулась, задал именно тот вопрос, который было нужно:
– А одежду для эмотов вы тоже шьете?
– О, конечно; вообще-то мое ателье и славится авторскими моделями для эмотов. Знаете ли, некоторые… существует точка зрения, что легче всего взять кусок ткани шире обычного и раскроить по косой…
– Наверное, это как-то связано с тяжестью ткани и ее эластичностью, – сказал Тревис, как всегда, немного натянуто и серьезно. Карин ушам своим не верила – респектабельный, еще молодой, обитатель Манхэттена, знает, что такое – «раскроить по косой»!
– А твой… твоя эмот здесь? – спросил он спустя некоторое время.
– Да, Джейн – вон она, с длинными светлыми волосами. – Карин указала на часть лофта, выделенную специально для эмотов. Разумеется, там были самые высокие потолки – трапециевидный «световой люк» образовывал участок со стенами высотой метров шесть. А еще там стоял подходящий стол двух метров в высоту, уставленный пятилитровыми кувшинами с лимонадом, мускатной шипучкой и шерри-колой – эмоты очень любили приторно-сладкие напитки. Потягивая угощение, они по-детски о чем-то лепетали между собой, что у них сходило за «беседу».