Так мечтал сэр Уильям. Как он был тщеславен! Он украшал себя Эммой, как жаждущая успеха женщина украшает себя взятой напрокат красотой перьев, цветов и драгоценных камней.
Блестящее общество наполняло огромные, залитые морем света залы Палаццо Сесса, когда сэр Уильям Гамильтон принимал Гёте. Он провел его по дворцу, показывая ему богатую отделку и обстановку. В угловой комнате с зеркалами поэт долго стоял у открытого окна, восхищенно вбирая в себя картины залитого лунным светом ландшафта[58].
Потом хозяин пригласил общество в большой полутемный зал, в центре которого из древнеримской курильницы поднимались от раскаленных древесных углей голубоватые язычки пламени. Трое слуг держали свечи, укрепленные на длинных стержнях. К ним подошел сэр Уильям с четвертым стержнем. Свет свечей слился со светом пламени в причудливое сияние, обрисовавшее на полу мерцающий круг.
Вдруг, словно поднявшись из-под земли, в этом кругу возникла белая фигура. Окутанная плотными покрывалами, на какое-то мгновение она оставалась неподвижной, подняв руки под длинным, свободно ниспадающим покровом. Внезапно она опустила руки, и верхний покров спал с нее. В мраморной неподвижности, обрамленная покрывалами, возникла статуя вакханки. Сверкающие рыжие волосы кольцами выбивались из-под головной повязки. С прекрасного лица насмешливо улыбались огромные голубые глаза, полные губы приоткрылись как бы для поцелуя, обнажив сверкающую слоновую кость зубов…
Быстрое движение рук, тихий шелест слетающих покрывал…
Кассандра, предсказывающая бедствие, грозящее Илиону… Мария Магдалина… Диана…
Вдруг богиня отступает, и вместо нее появляется фигура молодой девушки. Стоя на коленях перед древней греческой урной, она складывает руки для молитвы… Лицо Дианы меняется. В глазах ее — безумная жажда мести. Она бросается на девушку и закидывает ей назад голову. В занесенной над ней правой руке богини блеснул широкий клинок ножа… Медея, убивающая свою дочь. Нож выпадает из руки, дрожащие ладони матери привлекают свое дитя к груди, пытаются укрыть его невинную голову, глаза обращены к небу в беззвучной мольбе… Ниоба, защищающая свою дочь от стрел богов. Опять взлетают покрывала, скрыв группу. На мгновение воцаряется тишина. Потом как бы издалека звучит ритмичная дробь баскского барабана. Она все близится и близится, добавляется позвякивание тарелок, ритм все ускоряется. Покрывала спадают. Размахивая тамбурином, перебирая босыми ступнями, парит в воздухе танцовщица, как бы сошедшая с помпейских фресок, а вокруг нее кружит в танце изящная детская фигурка. Под длинными ниспадающими мягкими одеждами обрисовываются чистые линии рук и ног, волна волос, искрясь на свету, огибает белоснежный затылок и спадает до колышущихся бедер. Сладострастно поднимается и опускается девичья грудь. Как блестящие змейки, играют, едва касаясь земли, маленькие розовые ступни. Глаза с дразнящей улыбкой взирают вниз, на ребенка, который, вытянув руки, пытается схватить бубен.
Вдруг ликующий крик. На секунду ребенок и танцовщица застывают, как бы окаменев. Круг света гаснет. В зале становится темно. Только в центре зала голубоватое мерцание углей, от которых поднимается нежный аромат…[59]
58
«Комнаты, которые он (Гамильтон. —
Гамильтон — человек тонкого всеобъемлющего вкуса, познав все царствия подлунного мира, он, наконец, удовлетворился прекрасной женщиной — лучшим творением величайшего из художников». Гёте. «Второе итальянское путешествие». 22 марта 1787 г.
59
«Рыцарь Гамильтон, который продолжает жить здесь теперь как английский посол, в результате столь долгого увлечения искусством и в результате столь долгого изучения природы обрел вершину всех радостей природы и искусства в одной прекрасной девушке. Он заказал для нее греческие одежды, которые ей очень идут; к тому же она распускает свои волосы, берет несколько шалей, меняет положения, позы, выражение лица и так далее, да так, что сначала кажется, что все это ты видишь во сне. То, чего мечтали бы достичь тысячи художников, здесь можно наблюдать уже в завершенном виде в движении и внезапных переменах поз и настроений: стоя во весь рост или на коленях, сидя, лежа, серьезно, печально, шутливо, сумасбродно, каясь, угрожая, в страхе и так далее… Одна картина следует за другой и вытекает из другой. Она умеет к каждому выражению искусно подобрать и быстро изменить драпировку шали и из одних и тех же платков сооружает себе сотни различных головных уборов. Старый рыцарь держит при этом свечу и всей душой, предан этому занятию. Он видит в ней все произведения античного искусства, все прекрасные профили с сицилийских монет, вплоть до самого Аполлона Бельведерского…». Гёте, «Второе итальянское путешествие», 16 марта 1787 г.