Он запустил «Мотороллу» в стену и бросился на Виктора с кулаками.
— Сука! Урою! Гад!
Виктор только выставил вперед ногу. Каблук ботинка попал Наливайко в промежность. Роман согнулся в три погибели, зарычав, как подбитый кабан.
Виктор успел увернуться от взмахов над своей головой — охранники его не достали. Но это был только секундный выигрыш.
В следующее мгновение Кротов увидел направленный на себя пистолет, успел чудом среагировать, отскочив в сторону, а дальше события наложились одно на другое, как это и бывает в жизни — в общую кучу.
Раздалось два почти одновременных выстрела.
Но сначала грохнула дверь.
Нет, кажется, сначала все же выстрелы, а потом дверь.
Впрочем, этого, не могло быть, потому что вторым стрелявшим была Надя. А она не могла стрелять, не ворвавшись в комнату. Значит, все-таки сначала дверь, потом два выстрела.
Какой из них был первым — не важно. Важны результаты.
Выстрелом Наливайко Виктору пробило плечо и охраннику ногу.
А выстрелом Надежды — сытое лицо Наливайко.
На нем так и осталось озлобленно-изумленное выражение.
Наливайко с корточек кувыркнулся назад и замер на мягком ковре.
Но это еще не все звуки.
Потому что Надежда кричала. Это не так просто убивать человека, даже такого злодея. Надя кричала дико и пронзительно.
Может быть, от ее страшного крика второй охранник свалился на пол, закрывая голову руками и тоже дико крича:
— Не стреляй! Не стреляй! Не стреляй!
Виктора положили в больницу. Мишку — тоже. Правда, по разным причинам. Но условие было — обоих в одну.
Мишка стал приходить к Виктору, которого по-прежнему путал с Вадимом.
— Дядя Вадик, ты уколов не бойся, — говорил он. — Это полезные уколы. Один раз больно, зато всю жизнь здоров.
Виктор слушал маленького философа и думал:
«Господи, какой умный! Как же я с ним? Дурак ведь дураком!»
С полицией начались проблемы, но быстро разрешились, как только Фифи вмешалась в дело.
Она быстро отыскала адвоката, который за три дня свел все к самому благополучному исходу. Адвокат был чудный. Впрочем, за такие деньги можно было нанять целую армию защитников.
Он даже ухитрился послать в Россию бумаги на пересмотр дела Виктора Кротова. Был вполне уверен в успехе, но на всякий случай посоветовал Виктору из Франции не выезжать.
А вот Вадим уезжал.
С Надеждой у него был длинный и очень добрый разговор. Она, конечно, оставалась. Мишку вот-вот должны были начать лечить. Но оставалась она еще и из-за Виктора.
Вадим все понял. К этому последние дни все и шло. Он теперь остался один. Он должен был вернуться в Спасск, он оставил там столько недоделанных дел.
Пришел проститься с братом. Особенно не поговорили. Виктор был уверен, что расстаются ненадолго. Так, мелочи какие-то обсудили. Обнялись. Рука у Виктора заживала.
Внимание прессы Вадиму надоело, поэтому он скрыл день и час своего отъезда. Выбрал самый неудобный ночной рейс, тихонько выбрался из гостиницы и отправился в Орли.
Он ехал домой. Ночной Париж не спал, только был как-то вял и задумчив.
«А ведь я сюда еще вернусь, — подумал Вадим. — И вообще, есть еще порох в пороховницах. Спасск — гнездо. Но надо же из гнезда вылетать хоть иногда. Скажем, сокровища Тутанхамона…»
К окошку регистрации стояло всего пять человек. Никто не говорил по-русски. Это расстроило Вадима, но не сильно. Как-то на душе было тоскливо, не хотелось сейчас ни с кем говорить.
Он протянул регистраторше билет. Она внимательно осмотрела его и, сказав: «Момент!», куда-то убежала.
Вадим облокотился о стойку, заскучал.
— Мерд! Террибль! — услышал он вдруг за спиной и даже не успел догадаться, что ругательные слова эти относятся к нему, потому что, едва обернувшись, получил звонкую оплеуху.
Фифи! Она была просто фурия в этот момент.
Такие заковыристые и темпераментные ругательства были под силу только отъявленным клошарам с набережной Сены.
— Ты негодяй! Подонок! Дерьмо! Импотент! Дикарь! Думаешь, я в тебя втрескалась? Да ты придурок! Кретин! Можешь уезжать в свою Россию! Не заплачу! Подумаешь, говно на палочке! Я на тебя плюю! Ты! Вали отсюда! Нам тут таких не надо!
Вадим поставил на пол свой чемодан, схватил Фифи и притянул к себе.
— Поехали со мной? — сказал он.
Спасск встречал их, как героев. Фифи все время охала и ахала, щелкала фотоаппаратом и направо-налево «поливала» окрестности видеокамерой.
Уже на вокзале в Налимске их встречал мэр. Подали хлеб-соль. Дети были с цветами. Даже оркестр духовой.