Совсем скоро я иду на фестиваль. Мама старательно укладывает мои волосы с помощью заколок с украшениями в виде чайных роз, с особой заботой делает макияж: нежно-розовые тени, тонкие черные стрелки, легкий малиновый блеск на губах, а в конце бережно достает с полки белоснежную восхитительную юкату, на которой вручную вышиты ветки цветущей сакуры, с которых, как птицы, слетают один за другим бархатные лепестки, подгоняемые теплым ветерком, наполненным светлой грустью и манящими воспоминаниями о прошлом.
Когда всё готово, поцеловав маму на прощание, решительно выхожу на улицу. Райто уже ждёт на соседнем углу и, встречая меня глазами, посмеивается над своим нелепым, но трогательным видом в традиционном наряде цвета нефрита. Я глупо улыбаюсь и ловлю себя на мысли, что влюбилась в него заново.
Мы молча идём к месту проведения фестиваля, изредка одаряя друг друга насмешливыми кокетливыми взглядами. Есть что-то будоражещее в этом затейливом молчании. Все мысли заняты только Райто.
Здесь уже полным полно народу, которые толпятся возле лавок с едой, обсуждают свои эмоции перед началом фейерверков, улыбаются и просто стараются наслаждаться этими счастливыми минутами. Глядя на них, в моё сердце закрадывается легкая мимолетная грусть, которая отражается в коротком печальном прищуре и еле слышном недолгом выдохе.
— Отчего ты не веселишься? — Райто по своему обыкновению задорно сверкнул своими змеиными глазами.
— А отчего ты меня не веселишь? — я игриво и заманчиво оскалилась.
Райто только по-хитрому ухмыляется и поворачивает голову в сторону лавки с такояки.
— Пойдём покормлю тебя с руки, как самую милую кошечку на этом фестивале, — шляпник игриво мне подмигивает.
— Ты не подходи так близко, я тигрёнок, а не киска, — я даже артистично пытаюсь прошипеть.
Не смешная шутка. Не то настроение, чтобы сыпать первоклассными каламбурами и издёвками.
***
Совсем скоро по идее должны были прогреметь долгожданные фейерверки. Когда мы с Райто подыскали укромное местечко недалеко от берега реки, мой мозг будто вновь отрезвел. Я слегка неуверенно стряхнула с ушей лапшу и отчасти по-новому взглянула на бестия.
— Что-то случилось? — он явно заметил эту перемену во мне и… занервничал?
— Нет, нет, что ты, — я отвернулась и нахмурила брови, с каким-то нарастающим отвращением сглотнув.
— А ну иди сюда, — прошипел Райто и вдруг прижал меня к себе, нежно накрыв мои губы своими, отчего моё сердце с силой сжалось.
Его язык был ласковым и осторожным, что было непохоже на шляпника. Он сжимал мою талию сильнее, но не грубо, как раньше, а… с любовью. В мою голову снова ударило это странное чувство. Неужели, неужели, он любит меня?
Он словно нехотя отпрянул от меня и одарил глубоким теплым взглядом. Я же смотрела на него широко распахнутыми завороженными глазами, слегка приоткрыв губы.
— Я люблю тебя, Райто, — прошептала я, чтобы наконец выплеснуть свои чувства наружу.
Его губ коснулась ласковая улыбка, но его глаза вдруг стали холодными, но такими же пылающими, как раньше.
— А я тебя нет. Я использовал тебя. Ты нужна была мне только до той поры, пока я не подыщу себе кого-нибудь получше, — эта дьявольская улыбка, а затем дерзкая усмешка: — Прости.
Он простодушно пожал плечами, поднялся и… ушёл.
***
Я задыхаюсь, грудь сдавило так сильно, до боли. Во рту пересохло, но я не плачу. Я бегу со всех ног, насколько мне позволяет неудобная юката. Дрожащими пальцами по пути я кое-как набираю номер Шу.
— А-ало, Шу? — мой голос хриплый и высокий, даже истеричный.
— Да, что такое? — его голос как всегда спокоен, но немного насторожен.
— Ты дома? — я стараюсь сдерживать слёзы, как могу. Ненависть и горечь бурлят во мне, я очень стараюсь не сильно показывать это в голосе.
— Да, хочешь прийти?
— Сейчас буду.
Я сбрасываю трубку и стараюсь успокоиться, перехожу на шаг. Дура! Дура! Дура! Ненавижу себя! Поделом мне… Шу признался мне в любви, заботился обо мне, а я бегала за этой мразью. Получила своё. Каждый получает по своим заслугам. Будь я умней, сейчас бы не летела в объятия «запасного» парня, чтобы утолить свою боль, но она слишком сильна. Я и сама готова продолжать быть мразью, лишь бы хоть как-то её унять. Паршиво.
Дверь открывается. Шу явно обеспокоен. Я, наверное, сейчас не в самой своей красоте.
Если не наоборот.
— Что-то случилось? — его голос не так крепок, как обычно.
Я молча кидаюсь ему на шею и целую в губы. Блондин явно удивлен, но отвечает на поцелуй и обнимает меня за талию.
— Пойдем, нечего на пороге обжиматься, — отстраняется от меня Шу и ведёт наверх.
Мне так плохо сейчас. Чувствую себя самым ужасным человеком на свете. Сколько же ещё я совершу глупостей и ошибок?
***
Мы сидели на кровати. Мне трудно было сдерживать в себе эмоции. Чувствовала, словно сердце разрывается. Шу смотрел на меня даже немного испуганно, не понимая, что происходит, ведь я не могла выдавить из себя и слова. А потом… медленно подползла к нему и робко коснулась его губ. Он с нежностью ответил на поцелуй и повалил меня на спину, оказавшись сверху. Его губы становились всё горячее, а сам Шу грубее, раскованнее. Я чувствовала жар, исходивший от него, его тёплое дыхание. Его права рука скользнула по моей талии, и он крепко сжал мою ягодицу, отчего я судорожно вздохнула. Затем его ладонь плавно, надавливая на кожу, перешла к моей груди, сминая её через одежду, заставляя моё сердце биться быстрее.
Обжигающими влажными поцелуями Шу принялся покрывать мою шею, ключицы. Шёлковая ткань юкаты неудобно скользила в ладонях блондина, и он плавно сначала развязал пояс, а затем аккуратно стащил с меня одеяние, голодным взором оглядев моё полуобнаженное тело. Желваки играли на его щеках, он явно был напряжён. Слегка дрожащими руками Шу начал неспешно расстегивать рубашку, затем соблазнительно стащив её с себя, на секунду остановился. Он ловко уселся на кровати и поманил меня рукой к нему на ноги. Я неуверенно исполнила его немую просьбу и тут же резко вздохнула, потому что блондин крепко сжал в ладонях мои ягодицы, с силой притянув к себе. Он страстно впился в мои губы, наши языки сплелись в яростном танце, полном ненависти и любви, моя голова горела, но была забита Райто. Его холодные пальцы без труда избавили меня от черного кружевного лифа, затем начали блуждать по моей спине, покрытой мурашками; моя правая рука грубо перебирала его мягкие волосы, а левая крепко обхватила шею. Неожиданно Шу снова оказался сверху, мои руки сами потянулись к его ширинке. Блондин медленно стянул с себя остатки одежды и наклонился рядом с моим животом. Покрывая его непродолжительными влажными поцелуями, он спускался ниже. Зубами стянув с меня черные стринги, его губы снова накрыли мои.
— Не боишься? — трудно дыша, прошептал Сакамаки.
— Нет.
Он плавно вошёл в меня, стараясь не делать резких движений. Наивный. Его толчки были аккуратными, нежными, но затем Шу стал более грубым, более страстным. Я чувствовала, как его горячая плоть вдается всё глубже в моё лоно, меня наполняла сладка истома, с губ порой робко слетали тихие стоны. Мне не было больно физически. Только морально. А по моим щекам струились горячие горькие слёзы…
***
Те дни были для меня как в тумане. Я сидела на берегу реки и прозрачно глядела вдаль. Я пришла в школу стеснительной, но готовой на перемены девушкой, которая смогла побороть своё прошлое. Я хотела измениться в лучшую сторону. А изменилась в худшую. Всего за несколько месяцев. Что же будет дальше?