РУТ ВАЛЕНТАЙН
Любовь или иллюзия?
РОМАН
1
Сара ощущала себя затравленным зверьком. Нарочито тихий, монотонный голос Дэвида почти загипнотизировал ее, и, хотя они находились в ее кабинете, откуда запросто можно было докричаться до сослуживцев, она все равно не чувствовала себя в безопасности. Да и что из нее за начальство, если она позволяет чьим-то сексуальным приставаниям превращать ее в перепуганную девчонку?
— Послушай, Дэвид, по-моему, это уже зашло слишком далеко. Я не…
— А я хочу тебя, Сара, и всегда получаю то, что хочу, особенно когда рыжая зеленоглазая ведьма с телом, созданным для страсти, лопочет, что это тело еще не знало мужской страсти.
Собравшись с силами, Сара сделала глубокий вдох и как можно спокойнее сказала:
— Дэвид, мы уже обсуждали это раньше, и не раз. Возможно, ты и представляешь ценность для нашей фирмы, но я не собираюсь ложиться с тобой в постель только ради того, чтобы ты продолжал сотрудничать с «Лейхнер энд Холланд». И я уверена, что Стивен меня в этом поддержит.
Стивен Холланд был владельцем издательства «Лейхнер энд Холланд», и именно он год назад назначил Сару, тогда еще младшего редактора, на должность редактора отдела беллетристики — с особым упором на любовные романы, выпуском которых как раз и занялось тогда издательство. Сара ничуть не обманывалась насчет причины своего продвижения: случилось это благодаря не столько ее способностям, сколько чистой воды удаче.
Она тогда от нечего делать полистала рукопись, которую отверг Джеймс Ричардс, главный редактор отдела беллетристики, — и пришла в восторг от эмоциональной манеры повествования. Имя автора ничего ей не говорило, но сам роман оказался в высшей степени захватывающим. Сара провела весь обеденный перерыв за кофе и бутербродом, читая рукопись. Проходивший мимо Стивен спросил, что это такое она читает, и, позабавленный ее энтузиазмом, сказал, что, если уж эта рукопись так восхитила ее, пожалуй, он прочтет ее и сам.
К легкому удивлению Сары, Стивен пришел от романа в не меньший восторг — и в результате она оказалась редактором отдела беллетристики «Лейхнер энд Холланд».
Само собой, повышение Сары прошло не гладко. Прежде всего, против него яростно возражал Джеймс Ричардс, и уже на следующий день до Сары дошли слухи, что он подал в отставку. Ходило множество толков о том, кто заменит его, но официально еще ничего не было известно.
— Я не отступлюсь, Сара. Я хочу тебя — и добьюсь своего…
— Но, надеюсь, не прямо здесь? — попыталась съязвить она.
Слова Дэвида насчет ее девственности глубоко задели Сару, хуже того — вызвали острое чувство собственной уязвимости. Сара не была дурочкой. Она без труда угадала в Дэвиде Рэндале типичного самца, стремящегося завладеть любой женщиной, которая подвернется под руку. То, что Сара была девственницей, только придавало силы его азарту.
Нервно прикусив нижнюю губу, она смотрела, как Дэвид встает и выходит из кабинета. Отношение этого человека к женщинам с беспощадной ясностью отразилось в его книгах. Саре они ничуточки не нравились. Дэвид писал под женским псевдонимом, и только поэтому, по мнению Сары, ему сходили с рук некоторые эпизоды, представлявшие собой не что иное, как похотливое унижение женщины. Сара уже высказала боссу свои сомнения относительно последней рукописи Дэвида, однако нельзя было отрицать, что его длиннейшие исторические романы продавались как нельзя лучше.
На последнем совещании редакторов, ответственных за различные жанры литературы, выпускаемой издательством, Джеймс Ричардс резко воспротивился предложению Сары прекратить выпуск книг Дэвида Рэндала. Он даже обвинил Сару в том, что она стремится разорвать отношения издательства с Дэвидом из-за личной к нему неприязни, а такое обвинение очень трудно было отрицать, не открыв всей правды.
Сара не слишком заблуждалась ни касательно своих способностей, ни касательно прочности своего положения. Стоит ей признать, что она не в силах справиться с сексуальными домогательствами автора, — и ее уволят в два счета. Нелепо, конечно, в возрасте двадцати пяти лет оказаться в подобной ситуации, но пытаться объяснить Дэвиду Рэндалу, что он нисколько не привлекает ее, все равно, что лепить снеговика в Сахаре, то есть напрасный труд.
Сара подозревала, что ее отвращение к Дэвиду стало для него чем-то вроде стимула. И все же, мрачно подумала она, больше всего его притягивает моя девственность. Без нее я была бы еще одной привлекательной женщиной — не более того. И как только Дэвид догадался?.. Может, по тому, как я шарахалась от него всякий раз, когда он подходил чересчур близко?..