Врачи приехали, положили Ботана на носилки так, чтобы его конечности были немного приподняты, и погрузили в машину.
Комментарий к 9. Перестрелка 1 — рэкет — преступное, насильное вымогательство чужих доходов.
За все сцены с драками, перестрелками и прочее спасибо бете❤️ Напишите что-то приятное ей в отзывах, ок?)
с днём дня.
На компьютере ужасно писать фанфики.
====== 10. “Правильно ли я поступаю?” ======
Оливия ещё долго, пронзительным взглядом смотрела вслед карете «скорой», которая быстро увозила её любимого человека в больницу. Она в бешенстве била кулаком в землю, не понимая, что делает, и очнулась лишь когда рука заныла от боли. Оливия вообще мало что понимала, ее разум отключился, будто электроприбор, который выдернули из розетки.
Брайн, видя, что предводительница совсем не соображает, что происходит, подошел и помог Оливии встать, чуть ли не подняв её с корточек самостоятельно.
— Он же выживет? — Девушка посмотрела на друзей в ожидании ответа, от которого будто что-то зависело.
— Конечно, его же в ногу ранили, там ничего жизненно важного не задето, я неплохо знаю анатомию, — затараторил Сизый, надеясь успокоить девушку.
— Пойдёмте домой. Заодно зайдём в магазин. Я хочу купить водяры. Нервы ни к черту, — Оливия сделала первый шаг, разведя руки в стороны как младенец, который только учится ходить. Она немного вздрагивала, и было ясно, что это не от холодного ветра с Финского залива, который проникал в каждую клеточку.
Внезапно Оливии показалось, что вдалеке она увидела Осу. В мозг ударил сильный импульс к дейтвию. Она достала из кармана нож, на ощупь нашла трясущимися пальцами кнопку и вдавила изо всех сил, чтобы вытащить клинок, и практически бегом добежала до человека, крикнув:
— Повернись сюда!
Прохожий обернулся, ничего не понимая. Оливия взглянула ему в лицо, поняла, что обозналась. Ее словно морозом обсыпало, ведь рука уже была занесена для удара, а она чуть было не прирезала еще одного невинного человека. Оливия торопливо убрала нож, чтобы не влипнуть в какую-нибудь неприятную ситуацию.
Ботана доставили в больницу как можно быстрее. Он ещё не пришёл в сознание, однако уже лежал на операционном столе. Врачи уже осмотрели его и сразу же занялись первичной хирургической обработкой, чтобы не терять драгоценное время, которое шло на секунды. Рана была раскрыта, пуля аккуратно вытащена, умершие ткани и сгустки крови были успешно удалены.
— Промойте рану антисептическим раствором, — старший хирург давал врачам указания. — Костные отломки есть?
— Да.
— Нужно выполинть остеосинтез.
Костные отломки были зафиксированы с помощью специального приспособления, чтобы предотвратить смещение.
Потом было завершено дренирование раны, то есть, выполнение разрезов по задне-боковой части раны и введение трубок для создания оттока раневого содержимого. Врачи уверенно, без каких-либо колебаний несколько раз провели скальпелем по ране, делая тонкие надрезы. Далее была выполнена инфильтрация раны, введение антисептиков широкого спектра действия для дезинфекции. Рана была закрыта редкими, практически незаметными швами, а потом перевязана гипсовой повязкой.
В этот момент Оливия уже была дома, вместе со своими друзьями. Она надеялась, что их присутствие поможет ей не так сильно переживать произошедшее, но на самом деле был оказан обратный эффект. Оливия понимала, что напарники не смогут поддержать её так, как ей хотелось в данный момент времени. Дело было не в том, что им плевать, а в том, что они никогда не сталкивались с подобным. Они ещё никогда никого не любили…
Кому-то могли помочь банальные слова из серии «Держись, всё будет хорошо, он поправится», но только не Оливии. Эти слова действовали в качестве сильного внешнего раздражителя.
Она сидела за столом, где стояли лишь тарелка с бутербродами, фрукты да бутылка алкоголя, и молчала, даже никак не подключаясь в диалог своих корешей. Это молчание имело несколько необычный, скорбный оттенок, как минута молчания, как будто Ботана уже не стало. Брайн с Сизым обсуждал что-то банальное, несуразное, вроде как политику. Чёрный ел бутерброды и смеялся. Оливию поразило, что никто даже не пытался её поддержать. Ведут себя так, как будто всё окей. Однако Оливии не хотелось портить атмосферу… праздника? Какой, чёрт возьми, тут может быть праздник?
Оливия вспоминала их с Владом совместные моменты, которых за пару недель их отношений произошло очень много. Она вспоминала, как впервые увидела его, такого маленького, хрупкого, беззащитного, играющего какую-то красивую мелодию на пианино своими длинными, красивыми пальцами. Такой чистый, невинный как слеза младенца.
Она вспоминала, как они гуляли вместе. Оливия впервые увидела такого галантного молодого человека. Ботан говорил о себе, но немного, давая возможность Оливии высказаться, ни разу не перебил. Он часто задавал Оливии такие вопросы, как «Тебе это интересно?», «Тебе не холодно?», «Всё в порядке?», «Где ты хочешь ещё погулять?». Да, другого человека, бывшего на месте Оливии, это бы сильно взбесило, но только не её. Она видела в этом проявление заботы и тепла, того самого, которого ей так не доставало за двадцать лет своего сущестования.
Концерт, где Ботан так ослепительно сиял, и этот эффект достигался даже не костюмом. Тяжёлый для них обоих разговор, когда Ботан узнал о тёмной стороне её жизни. Робкое, стыдливое признание в любви, неумелый первый поцелуй и последовавшее за ним сближение. Оливия вспоминала его объятия, его нежные прикосновения и начинала понимать, что очень сильно привязалась к нему. Он стал частью её жизни, без которой Оливия не мыслила своего дальнейшего бытия. Нет его — нет её.
Она начала прокручивать в голове ту самую, крайне болезненную для неё сцену перестрелки, произошедшую накануне. Ботан услышал выстрелы, понял, что Оливии грозит опасность и сразу же кинулся ей на помощь! Без раздумий, без страха. Оливия вдруг осознала, сколько, оказывается, в этом маленьком неуклюжем мальчишке силы, доблести и смелости. Она даже и не подозревала, что он может быть таким взрослым. Но также к ней пришло и мучительное осознание собственной вины перед ним. Оливия понимала, что если бы не приход её в его жизнь, он жил бы в безопасности, дальше бы выводил Бетховена с Моцартом на своём пианино, слушался бы маму и не лежал бы сейчас в больнице с огнестрельным ранением, жил бы счастливо, не зная никаких опасностей. Нет, требовалось Оливии втянуть его в эту страшную, кровавую жизнь, где каждый день кто-то уходил на тот свет за то, что ляпнул лишнее, перешёл кому-то дорогу. Это не жизнь, а борьба за выживание, будто в джунглях. Оливия, конечно, неоднократно предупреждала его о том, что придётся пережить, встречаясь с главарём ОПГ. Ботан согласился. Но нужно же понимать, что он нихрена не понимал до конца.
«Мой воробушек, во что я тебя втянула? За что я стала твоим страшным наказанием, которое ты несёшь сейчас? Где ж ты так провинился, что влюбился в меня своей первой, настоящей любовью? Лучше бы ты влюбился в пианистку, какую-нибудь правильную, целомудренную деву. Давай ты проснёшься (а ты непременно проснёшься, по-другому быть не может, потому что так сказала и решила сама Оливия Стар), и мы разойдёмся навсегда. Возможно, ты будешь злиться на меня, не примешь сначала моего решения, но с годами ты осознаешь его правильность. Да, решено. Мы расстанемся», — Оливия вскочила с дивана, озарённая этой мыслью. Но потом она представила, как говорит Ботану те самые, прощальные слова, и ей стало невыносимо больно.
Оливия, угнетенная непростым решением, задумалась о своём образе жизни, который позволяет ей зарабатывать такие суммы денег. «Правильно ли я поступаю? Быть может, стоит бросить это всё, зажить нормальной жизнью, какой живут все жители нашей страны, жить от зарплаты до зарплаты? Будем с Ботаном жить припеваючи, заведём кошку или собаку и всё будет в порядке».