Эми нахлобучила твидовую фуражку и, удостоенная комплимента «о-о-о, какая прелесть» от Лили, вприпрыжку проскакала между камнями и рытвинами подъездной аллеи.
Бенджи рассказал ей как-то, что Лили была художницей, а также немного интересовалась керамикой, и сбежала из Сити два года назад в стремлении к простой жизни. Ну что же, у нее были петух и курица — первый служил будильником, а вторая несла яйца! Но каждые выходные сюда наезжали толпы друзей, поэтому такую жизнь нельзя было назвать истинно деревенской. Эми попыталась заговорить об этом с Лили. Она чувствовала симпатию к сестренке Бенджи не только из-за ее необыкновенной красоты, но еще и потому, что та была воплощением «девушки, в которую влюбляются мужчины». Так что Эми решила открыть глаза пошире и учиться.
Вернее сказать, Лили была «девушкой, в которую, по мнению женщин, мужчины должны были влюбляться». Она была симпатична; эксцентрична и жизнерадостна, обладала блеском и шармом. Однако хорошо известно, что эти достоинства не всегда являются определяющими для мужчин. И следовательно, именно женщины влюбляются в таких прекрасных ветрениц…
Итак, непостоянная Лили решила проводить каменнолицых пассажиров лондонского поезда. Эми присоединилась к ней, несмотря на резкий завывающий ветер. И вот она уже с воплями носится по Эгдонской пустоши, демонстрируя грациозность оленя и легкие Паваротти.
Люсинда с любопытством наблюдала за ней и радовалась, что все идет по плану. Она давно хотела что-нибудь сделать для Эми. В жизни она стремилась к тому же, что и в сфере моды: причудливые эксперименты с одеждой, немного радости и неожиданных эмоций для своих друзей. В этом ей не было равных. Одно она знала наверняка: выходные в компании Эми уж точно не повредят.
По дороге в паб они обсуждали романы Гарди. Многие высказались за «Возвращение домой», угрюмый ирландец отдал голос в поддержку «Джуда Незаметного», а Лили выбрала «Тесс», кокетливо заметив: «Вам не кажется, что у Эми губки, как у Тесс? Признайтесь, мальчики, вы бы с радостью кормили эти губки клубникой!» Мальчики в замешательстве отвернулись, Эми зарделась от удовольствия, а Лили улыбнулась, глядя ей прямо в глаза.
Они оккупировали обитый зеленым бархатом угол паба и большую часть дня поглощали «Гиннесс» в неприличных количествах, а потом решили остаться до вечера, намереваясь побить местных в очередном конкурсе, который устраивали хозяева заведения. У Эми в голове все плыло на кремовых волнах «Бейлиз» вперемешку с виски. Выйдя из паба, они все сцепили руки для устойчивости и заковыляли домой, шатаясь и с трудом переставляя ноги через лужи и канавы.
— Все будет хорошо, — успокаивала их Лили заплетающимся языком. — Я как-то уснула прямо у живой изгороди, а на следующее утро поехала домой на молочной цистерне, поэтому еще определенно не все потеряно…
Они спотыкались всю дорогу до коттеджа и наконец, все в синяках и ссадинах, забрались в спальные мешки — естественно, не в свои.
Наставшее неожиданно утро не показалось Эми слишком добрым. Приоткрыв заплывшие глаза, она не решалась пошевелиться и лежала насколько возможно спокойно, зная, что если приподнимется хотя бы на сантиметр, ее вырвет. «Я просто не могу себе этого позволить, — твердо сказала она, — мне ведь уже не четырнадцать!» Но в комнате стоял отчетливо уловимый запах спиртного, и чем больше Эми думала об этом, тем больше ее тошнило. В конце концов она протянула, руку и подняла створку окна. Ледяной воздух ворвался в комнату, и ветер закружил хлопковые занавески в безумном танце. Поспешно закрыв окно и обессилено рухнув обратно на постель, Эми невидящим взглядом уставилась на ряд холстов, прислоненных к шкафу, в щели приоткрытой двери показалась голова Лили.
— Ты выглядишь так же, как я себя чувствую, — заметила она.
— Боюсь, здесь ты права, — Эми моргнула, боясь дышать.
— Мне так жаль! Ты ведь еще совсем ребенок, нам следовало быть с тобой поосторожнее.
— Лили, я не мормон, меня и раньше спаивали! Лили плюхнулась на край очень мягкой пружинистой кровати. Желудок Эми резко подскочил и закружился в бешеном ритме. Не раскачивай, беззвучно взмолилась она. Пожалуйста.
Лили была такая симпатичная, что Эми просто не могла этого вынести. Даже темные круги у нее под глазами были поэтичны, а россыпь бледных веснушек только подчеркивала ее красоту. Ходячая реклама свежего холодного молока рядом с бледным болезненным «до принятия Нурофена» видом Эми. Она опустила голову на подушку, уязвленная, что жизнь нанесла ей такой подлый удар. Лили забралась к ней в кровать, и они свернулись калачиком под одеялом, периодически беспричинно постанывая, — новорожденные трезвенники.