Михаил вышел во двор.
— Мара, — произнес он, и звук его голоса как будто сыпал соль на ее раны.
— Я не Мара! Меня зовут Ангелочек. Ангелочек.
— Нет. Я буду звать тебя так, как я вижу тебя. Мара, огорченная жизнью; Фирца[3], возлюбленная моя, которая разжигает во мне огонь, пока я не почувствую, как плавится душа. — Он подошел к ней. — Не пытайся убежать. Разве ты не видишь? — Он остановился перед ней. — Останься здесь. Останься со мной. Вместе мы справимся со всеми невзгодами. — Он прикоснулся к ней. — Я люблю тебя.
— Знаешь, сколько раз мне говорили эти слова? Я люблю тебя, Ангелочек. Ты такая чудная маленькая лапочка. Я люблю тебя, дорогая. О, крошка, я люблю, когда ты делаешь это. Скажи, что любишь меня, Ангелочек. Скажи так, чтобы я поверил. До тех пор, пока ты делаешь то, что я говорю, я буду любить тебя, Ангелочек. Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя… Я до смерти устала все это выслушивать!
Она зло посмотрела на него, но его взгляд сразил ее. Она крепко обхватила себя руками. «Не верь. Не позволяй себе что–то чувствовать. Он сломает тебя, если ты поверишь». Она попыталась думать о другом.
Ночное небо было необыкновенно ясным, звезды сияли, а луна казалось огромным серебряным глазом, молчаливо взирающим на нее. Ее ум и душа все еще кипели. Она пыталась использовать свои старые способы самозащиты, но они как будто стали бессильными. Ей снова захотелось подняться на тот холм и увидеть восход. Она вспомнила его слова: «Мара, это та жизнь, которую я хочу подарить тебе». Кого он пытался обмануть? Она знала, что этого никогда не случится, даже если он этого еще не понял.
К ее глазам подступили слезы.
— Я хочу вернуться в Парадиз и чем раньше, тем лучше.
— Мои слова задели тебя за живое? Она повернулась к нему.
— Я не останусь здесь с тобой! — Она пыталась успокоиться и придумать причину, которая покажется ему достаточно веской. — Послушай, если бы ты узнал хотя бы половину того, что я сделала за свою жизнь, ты бы сам быстренько отвез меня назад…
— Испытай меня. Давай, а потом посмотрим, что изменилось.
Ангелочек пришла в ужас от этой мысли. Тайники ее памяти были открыты и никак не закрывались. Ужасные воспоминания воскресли из мертвых. Ее отец. Мертвая мама, сжимающая четки. Роб с петлей на шее, который в тот жуткий вечер узнал, что Хозяин вовсе не был человеком высокой морали, и поплатился за это. Хозяин, насилующий ее снова и снова. И сотни разных мужчин на протяжении всех этих лет присоединились к нему. И пустота, бесконечная, ноющая пустота внутри.
Ее лицо было белым в лунном свете. Он не знал, о чем она думает, но был уверен, что ее мучает прошлое. Он прикоснулся к ее щеке.
— Если бы сейчас я мог забраться в твою голову. — Может быть, они вдвоем смогли бы справиться с этой тьмой, которая пыталась поглотить все ее существо? Он хотел обнять ее, но она отстранилась от него. «Боже, как мне спасти ее?»
Ангелочек посмотрела на него и увидела слезы в его глазах. Это потрясло ее.
— Ты плачешь? Из–за меня?
— А ты думаешь, что ты не стоишь этих слез?
Что–то внутри нее словно треснуло, надломилось. Она попыталась убежать от этого чувства, но оно было повсюду. Оно росло от его легких прикосновений к ее плечам, от каждого нежного слова, которое он произносил. Ей казалось, что, если сейчас она приложит руку к своему сердцу, она покроется кровью. Неужели он этого хочет? Хочет, чтобы ее сердце истекало кровью из–за него?
— Говори со мной, Амэнда, — прошептал он. — Говори со мной.
— Амэнда? Что значит это имя?
— Я не знаю, но оно звучит как нежное имя любимой. — Он слегка улыбнулся. — Наверно, оно понравится тебе больше, чем Мара.
Он был мужчиной со странностями. Куда подевалось ее оружие защиты? Куда испарилась злость? Ее решимость?
— Что вы хотите услышать, мистер? — спросила она, пытаясь придать голосу насмешливый тон, но у нее это не получилось. Что бы такое рассказать ему, чтобы он хоть что–нибудь понял?
— Все. Обо всем.
— Нет. Никогда.
Михаил нежно взял руками ее лицо.
— Тогда хотя бы скажи мне, что ты чувствуешь сейчас?
— Боль, — сказала она, не пытаясь ничего выдумать. Оттолкнула его руки и вернулась в дом.
Ей было холодно и хотелось согреться. Она подошла к камину, присела на корточки, но тепло огня не могло согреть ее душу. Даже если бы она легла на угли, жуткий холод внутри все равно продолжал бы ее мучить.
«Беги от него, Ангелочек. Беги сейчас».
«ОСТАНЬСЯ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ».
Голоса боролись в ее голове, сражаясь между собой и мучая ее душу.