— Ну, как ты сегодня?
— Довольно неплохо. — Я осознаю необходимость чем-то себя занять, поэтому начинаю рассеянно барабанить пальцами по бедру. — Чувствую, что становлюсь сильнее. Физиотерапия явно помогает.
— Это радует, — улыбается она, белые зубы резко контрастируют с цветом ее черных волос. — По сравнению с прошлой неделей произошли заметные улучшения. Что-то изменилось, да? — Не получив от меня ответа, Дениз указывает пальцем на свою футболку и улыбается, как в рекламе по телевизору. — Я не смогу поставить диагноз, если ты ничего не скажешь.
— Вчера я получила сигнал к действию.
Дениз наклоняет голову в бок, и черные волосы падают на ее лицо, пока она рассматривает меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Я встретила кое-кого особенного. И за одно мгновение она показала мне, как драгоценна жизнь и за что я должна быть благодарна. Такое ощущение, будто я ослепла после аварии. Полностью сосредоточилась на том, что потеряла, а не на том, на что я все еще способна. — Я смотрю в окно, выходящее во двор, и мысленно переношусь в прошлое. — Помню то время, когда папа научил меня ездить на велосипеде без страховочных колесиков… — начинаю говорить я, возвращаясь к Дениз, строчившей что-то в своем белом блокноте. — Я помню радость в его глазах. Он был терпелив, а я — жутко неуклюжей и все время падала. У меня всегда были проблемы со всем этим балансом. Вот почему бег так хорошо мне подходит, потому что обе ноги находятся на земле. — Я вздрагиваю, осознавая сказанное. — Вернее, подходил.
— Продолжай, Эви.
— Дилан наблюдал за мной из окна своего дома, хотя я просила его не делать этого. Но он все равно смотрел. И когда я, наконец, доехала до конца улицы, не упав с велосипеда, то услышала, как он кричит из своего окна. В тот момент, когда я посмотрела на него, он спрятал голову. — Я смеюсь, и при мыслях о нем мои щеки краснеют. — Будто бы я не узнала голос. Знаете, он всегда меня подбадривал. Всегда был рядом со мной.
Дениз постукивает карандашом по губам.
— А как сейчас обстоят дела? Он все еще рядом с тобой?
— Да. — Я тянусь к подлокотнику своего кресла. — Несмотря на то, что я продолжаю отталкивать его.
Дениз отодвигает кресло назад, ставя локти на стол.
— Думаешь, ты его проверяешь?
— Нет. Я... Я боюсь... — сглатываю я. — Очень многого боюсь. Удерживать его. Сейчас ему только и не хватает того, чтобы чувствовать ответственность за меня. Все потому, что он такой верный. Я хочу, чтобы он был счастлив и не жалел об этом.
— Вау! — она вздыхает, вздернув подбородок вверх. — Как много решений ты принимаешь за него. А он вообще имеет право голоса? Я говорю о том, что это ведь его жизнь, верно?
Я грызу ноготь, думая о том, что они с Норой говорят мне об одном и том же.
— Да.
— Хорошо. — Перекинув ногу на ногу, Дениз крутит кольцо на своем пальце. — Тогда позволь ему самостоятельно сделать выбор касательно своей жизни, а сама сосредоточься на том, чего хочешь в своей. Подумай. Выясни свои желания, а потом иди и возьми это. Хочешь снова ходить? Сделай это. Хочешь, чтобы Дилан присутствовал в твоей жизни? Скажи ему об этом.
Накручивая на палец прядь волос, я обдумываю свой выбор.
— Когда вы говорите, это выглядит совсем просто.
— Так и есть.
* * *
— Итак, а я могу зайти и посмотреть на твою терапию? — Нора наносит блеск на губы и сжимает их. — Обещаю, буду вести себя тихо. Я просто взгляну одним глазком.
— Нет. Можешь смотреть на расстоянии. Мне нужно сосредоточиться на процессе, и я не хочу вместо этого кататься по слюням, которые ты оставишь. — Я хихикаю, наблюдая за тем, как она закручивает колпачок блеска и бросает его в свою сумочку.
— Я скучала по этому, — признается она, улыбаясь настолько заразительно, что я не могу не улыбнуться в ответ.
— По чему?
— По твоему смеху. А теперь уходи, пока я не разревелась. — Нора машет мне рукой. — Передай Трею привет от меня.
— Ты опоздала, солнце, — говорит Трей, когда я въезжаю в комнату. — Идем. Часики тикают.
— Прости за опоздание. Дениз задержала. Ну, чем я сегодня займусь?
Трей перемещается по комнате, настраивает веса и достает что-то похожее на огромные резиновые ленты.
— Сначала мы, как обычно, растянемся, а потом поработаем с утяжелителями и сделаем упражнения на сопротивление, чтобы увеличить силу верхней части тела. — Он смотрит на меня и кладет груз рядом с моим креслом. — Ты выглядишь иначе.
— Может, это все мои новые колеса? — улыбаюсь я, и он посмеивается, когда я разворачиваюсь и перебираюсь с кресла на коврик.
— Ого. Поверить не могу, сколького ты меня лишила. Ты просто красавица, когда по-настоящему улыбаешься.
Трей вытягивает мою левую ногу, затем сгибает ее в колене. Щеки моментально вспыхивают, но жар так же быстро исчезает.
— Ладно, притормози. Давай-ка кое-что проясним. Ты должен знать, что я безумно влюблена в парня, с которым ела червей, когда мне было шесть лет.
Мою кожу покалывает от осознания того, как легко это было произнести. Слова сами собой соединились и беспрепятственно сорвались с губ. Именно так я себя и чувствую на самом деле.
— Эй, — он переключается на правую ногу, но сначала поднимает руки вверх, как бы сдаваясь, — я просто сделал тебе комплимент, солнце. Итак, — неуверенно произносит Трей, — тогда, где же этот загадочный человек?
Я не отвечаю, потому что не хочу обсуждать с ним Дилана.
— Ай, и не говори, — произносит он, не выдержав моего молчания. — У меня тоже был такой человек.
— Что ты имеешь в виду? — Я опираюсь на локти, потому что мне стало любопытно.
— Ладно. Семь лет назад я был помолвлен, хотел жениться… на Хлое. — Улыбка исчезает с лица Трея, и он замолкает, положив руку на мое колено. — Я любил ее всем нутром. Так уж вышло. — Он снова начинает двигать рукой, но взгляд остается рассеянным и потеряным. — Я катался на лыжах с приятелями и неудачно слетел с горы. Около шести месяцев я пролежал в коме, а когда вышел из нее, то не мог ходить. — Взгляд Трея снова устремляется ко мне. — Не буду утомлять тебя подробностями, но она сказала, что любит меня и что ей все равно, могу я ходить или нет. А спустя три недели сказала, что не справится с тем, что я прикован к инвалидному креслу. — Он смеется, но его смех пропитан горечью. — Я сказал, что она, очевидно, не любит меня, на что получил ответ, что любовь не имеет к этому никакого отношения. Я возразил, что как раз таки любовь имеет к этому отношение. А потом она ушла от меня.
— Боже, Трей, мне жаль.
— Спасибо, все в порядке. — Он расправляет плечи, сжимая губы. — Именно тогда я решил, что снова начну ходить, просто назло ей. А через три года я действительно пошел. И не просто пошел, а занялся физиотерапией, чтобы помочь другим сделать то же самое.
— Вау. Я действительно сожалею из-за Хлои, но так рада, что ты снова в порядке.
— Спасибо. — Он улыбается, но эта улыбка в каком-то смысле похожа на злобный оскал. — Я пропустил ту часть, где встретился с ней и убедился в том, чтобы она узнала о моей способности снова ходить. О, и о том, что замутил с одной из ее хороших подружек прямо у нее под носом.
— Ах, положительные моменты, — ухмыляюсь я, и он улыбается в ответ, а его иссиня-черные волосы падают ему на глаза.
— Точно. Так что, думаю, был смысл рассказать тебе мою историю, чтобы ты знала: есть надежда на то, что ты будешь ходить и что найдешь кого-то, кто будет рядом с тобой, несмотря ни на что. И неважно — сможешь ты снова ходить или нет. Хлоя просто оказалась не «той самой».