- А теперь, Лорен, - зазвучал голос Шарффи. Рядом кто-то возник: улыбающийся человеческий пришелец с подносом шампанского, окрашенного клубничным. Я послушно взяла один из предложенных тонких бокалов. – Пойдем со мной, - закончил Шарффи.
Мы прошли через танцпол. Я думала, он собирается танцевать клитку со мной, и предположила, что в этом он профан.
Нет, я не думала, что мы будем танцевать.
Я знала, что произойдет. Я знала с того самого момента, как он проговорил мне пароль. Каджей.
- Вот и ты. Как твои дела?
Шарффи звучал беззастенчиво. Он был актером – точным и опытным. Он обращался к фигуре, как если бы приветствовал смертного приятеля – дружелюбно, если не родственно.
А мужчина, который не танцевал, а стоял у широкого окна, глядя вниз, на иноземные королевства мира… этот мужчина, что не был пришельцем, а являлся чем-то большим, ведь был ангелом сущим, - он повернулся к нам лицом. Одежда на нем белая как лед. Рыжие волосы длиннее, чем раньше, спускались по спине. Он улыбнулся. Спокойный будто сама тишина.
- Здравствуй, Шарффи, - ответил он. Затем обратил взор в мою сторону.
Сантиметров на пятнадцать выше меня. Я довольно высокая, надо сказать.
Его глаза были похожи…
Я стояла, не отрывая от него взгляда.
Шарффи рад был представить нас друг другу:
- Верлис, это Лорен. Почему бы вам двоим не потанцевать немного? Площадка хороша, как мне сказали. А мне нужно кое-кого найти… дела, всегда дела. Окей? Увидимся, Лорен. Скоро.
Его глаза… мне ли не знать, какие у него глаза. Мне нужно сравнить их с чем-то знакомым.
Ее слова проплывали по реке памяти (записи Джейн):
…Глаза его походили на две темно-красные звезды. Да… в точности как звезды. Кожа казалась бледной, как будто была покрыта актерским гримом… Она серебряная… переходящая в более естественный цвет на губах, ногтях, костяшках. Но все же серебряная. Серебряная.
Это был Сильвер.
- Ты хочешь потанцевать со мной? – спросил он.
Мои губы разлепились. И никакого звука.
Его глаза не были звездами. В них было Солнце. Два солнца. В них невозможно было смотреть, они ослепляли меня. От них невозможно было оторвать взгляд.
- Ты же не боишься меня? – мягко спросил он. Над грохотом квейк-рока, где каждому приходилось рвать горло, чтобы быть услышанным, его адаптированный голос входил в мои уши деликатно, с почти музыкальной интимностью.
- Боюсь, - ответила я. – А разве не должна?
- Вовсе нет. Правда. Я не такой уж плохой танцор.
Я засмеялась. Смех получился горьким, оскреб мне горло. Он мог понять - меня не пощекотала его ирония. Потому что мне не хотелось играть в игру, в которой он притворяется простым человеком.
- Я извиняюсь за Шарффи, - сказал он. – Ему нужно было сначала выяснить, хочешь ты этого или нет.
- Почему бы мне не хотеть?
- Существует множество причин. Но, уверен, тебе судить проще.
Совладав наконец со своим голосом, я проговорила:
- И, разумеется, ты хочешь танцевать со мной.
- Разумеется.
Как близко к тексту Джейн читала я свои слова. Какая-то вымышленная часть меня спросила:
- Разве ты не помнишь?
Улыбка его теперь стала насмешливой, красивой. Без раздражения и тревоги.
- У меня есть воспоминания, да.
Но я посчитала, что не могу сказать ему остального. Как бы я смогла? Я заживо сгорела бы, человеческий самовозгорающийся материал, сгорела бы со стыда.
Спустя мгновение он приблизился, и его тело коснулось моего, но не плеч и не рук. Я, автомат, и он, ангел, начали свой рефлексивный танец, что еще оставалось делать в этом месте?
В этом танце ты так близок к партнеру. Его чистое и случайное дыхание на моем лице. Он дышал, как дышал бы танцор, будто ему необходимо было дыхание. Его тело на моем ощущалось крепким и скоординированным, любовным, но и пристойным. И по-человечески теплым – определенно, усовершенствование. Еще он пах – чистотой и здоровьем, и каким-то неразличимым мужским запахом… и сексом. В точности, как описала Джейн. Но от волос его исходил аромат соснового леса.
Ресницы густые и длинные, темного оттенка корицы… помните, что она сказала?
Ничто живое не может быть настолько прекрасным.
И, как Шарффи безоговорочно подчеркнул, Сильвер – Верлис – не жил, и значит, все в порядке.
- Ты хорошо танцуешь, - сказал он.
- Спасибо. Да, я умею танцевать.
Он умер однажды. Они убили его. Теперь он воскрес из мертвых. О, не так, как Христос воскресил Лазаря. И… ведь даже Христос стал человеком.
Моя плоть к его плоти. Я больше не могла думать. Мне хотелось упасть без сознания на него, позволить морю накрыть меня приливными волнами удовольствия и забвения.
Что-то случилось, но что? Он взял меня за руку. Отвел в сторону, и окно растворилось – он, как и Шарффи (больше чем Шарффи), мог открыть любую дверь, даже без стука.
Мы оказались на улице, посреди террасы другой крыши. Высоко вверху фуксиновый пузырь, позади – свет шампань, и под ногами – неоновый мир.
- Лорен, - проговорил он. – Мне нравится твое имя.
- Верлис, - ответила я, - почему они изменили твое?
- А разве свое ты не изменила? – задал он встречный вопрос.
Что-то прошило меня, будто тонким копьем.
- Как ты узнал? Ты можешь читать мысли?
- Но ведь менять имена распространенная практика среди…
- Среди человеческих существ? Да, возможно.
- Ты не доверяешь мне, - сказал он. – А ведь более чем можешь.
- Потому что ты не человек?
- Конечно.
- Машина.
Он пожал плечами:
- Новый вид машины, Лорен.
- Прекрати повторять мое имя.
Он поднял мою руку к своим губам, провел пальцами по рту.
- Я снова прощу прощения. Чем бы ты предпочла заняться? Он обеспечит тебе проблемы, Шарффи, если ты все бросишь, да?
Несмотря на свое замешательство, вызванное разговором с ним, разговором человека с человеком, - безумным, и все же неизбежным, ведь я знала начало его истории, знала, что именно в этом он лучший, в своем человекоподобии, своей человечности, - до меня дошла другая истина.
Нет, не очередной Джейн мне предстояло стать, вовсе нет. Другая роль была мне уготована. Блондинка на Комптон Стрит. Бог мой, я должна была стать одной из подопытных крыс.
- Предполагается, что я трахну тебя, - высказала я мысль вслух. – Так?
- Боюсь, что да. Но мы можем просто притвориться.
- Ты способен лгать им? – удивилась я.
- Да, о чем-то подобном. Я не ставлю себе задачей причинить тебе страдания. Я знаю, они целеустремленные, но у меня уже было двое партнеров. Они видели, что я функционирую. – Он приподнял одну бровь. – Но если сопротивление их желаниям принесет тебе неприятности, то, возможно, нам следует сделать вид, что мы занимаемся именно тем, чего от нас ожидают?
- Но разве нас не будут прослеживать… как-то наблюдать?..
- Не совсем. Ничего больше элементарного наблюдения. Физические реакции я могу в себе программировать и регистрировать. И этого достаточно, чтобы убедить их. А затем ты просто скажешь им, что я…
- Совершенный, демонический любовник, - закончила я мысль.
- Да. Потому что, пусть и незаслуженно, я им и являюсь.
- Я знаю. И еще, похоже, ты автономен. Как такое может быть?
- Это фундаментальная штука. Мне необходимо быть автономным до определенных пределов. Иначе как бы я действовал?
- Значит, мы ускользнем куда-нибудь, прикинемся, что спаривались как кролики, а ты симулируешь какой-то процесс, чтоб они поверили: так все и было?