Он прошагал мимо меня и вниз по лестнице. Он двигался так быстро, словно язык пламени на винтовой лестнице, и мое сердце прерывисто колотилось. Я слышала, как дверь на веранду открылась и закрылась. Очевидно, все трое исчезли. Спустя какое-то время я спустилась вниз, и открытое пространство холла было пусто во всем, кроме этого печального блеска отраженного дождя.
- 5 -
Её разговор с ним, и со мной, представлял собой двойную спираль, а сам он был ось.
Я размышляла об этом в полдень. «Комфортная» комната оказалась, скорее, чем-то, с чем приходится мириться: кровать – она же брошенный на пол матрас – хотя и была чиста, но явно уже кому-то давала приют, а в ванной была только холодная вода. Кухонный узел внизу был снабжен приспособлениями для заварки чая. И я пила Притчай кружку за кружкой.
Когда иссяк дождь, солнце уже тоже село. Закат был красным и угрюмым, но в наступившей после дождя тишине, были слышны обычные городские звуки: отдаленный шум дорожного движения, сирены полиции, свист флаерных проводов.
Входная дверь открывалась. Я опробовала ее, хотя и пришлось делать всё вручную. С веранды, между чернотой стволов сосен, виднелись, будто парящие острова, далекие огни города.
Я чувствовала себя глупо. Мне следовало уйти. В конце концов, неподалеку была флаерная платформа, всего лишь в полумиле в сторону трассы.
Я заснула на матрасе, а когда проснулась, дом наполняла непроглядная тьма, и я слышала, как кто-то перемещается по дому.
Он сказал, что вернется: «Я обещаю». Но я была уверена, что не Верлис находялся сейчас в доме – никто их них не может звучать так. Это был человек.
Все это время меня обуревало подозрение, что МЕТА выслеживает меня, возможно, исключительно ради изучения, ради некоего покровительствующего анализа. Но также я видела, что и они могут вести себя подобным же образом, эти богоподобные роботы. Действительно, я была ничем и не имела никакого значения, но, может быть, и люди, и нечеловеческие существа в равной мере предпочитают убирать любую потенциальную и незначительную опасность – например, осознанно затушить вашу сигарину на случай, если она может прожечь стол.
Я спала в одежде. Я встала и вышла за дверь, в руке у меня была чашка, наполовину наполненная тепловатым чаем. Лучше уж так, чем совсем без оружия, да и не было в комнате больше ничего сподручного.
Да, они поднимались по винтовой лестнице. Разумеется. А затем я слышала хрустящие шаги в фойе. Человек некрупный, судя по звукам, аккуратно обутый. О, это хорошо. Дверь отворилась, и кто-то щелкнул переключателем света.
Мы слепо таращились друг на друга, будто пара кроликов, пойманных один лучами глаз другого. Ее глаза были зелеными.
- Ты Джейн, - заявила ей я.
Она отрывисто кивнула:
- А ты кто?
(И вся последующая беседа была вся заключена в этих «кто?» да «почему?»)
- Лорен.
- Ты как здесь оказалась? – спросила она. – Ты вломилась?
- Меня кое-кто привел. А разве я не должна здесь быть? – я старалась, не смотря ни на что, держаться естественно, быть нейтральной.
- Ну, вообще-то нет. Я тут жила с Тирсо. Правда, ему это осточертело, и он перебрался в отель… да почему это я объясняю? Разве мне не следовало бы просто тебя выгнать?
- Следовало.
- Вот черт, - сказала она. Затем она рассмеялась. Симпатичный, этот ее смех. Она, правда, красива – как он ей и говорил. Двенадцатью годами старше – сколько ей сейчас? Двадцать восемь, двадцать девять? Джейн. Джейн, которая написала Книгу. – Это, вероятно, какое-то недоразумение, да? То есть, моя чертова мать – она, видимо, организовала все это, чтобы стало еще хуже. Как будто и без того не достаточно. – Она смотрела сквозь меня, видя что-то иное.
Ее мать. Мама из Преисподнии. Знала ли Джейн, как она мне знакома… что я читала Книгу?
- Я прочла твою Книгу и Сильвере. Прочла, когда мне было одиннадцать лет. И после.
- Твои слова заставляют меня чувствовать себя старой, - ответила она. И улыбнулась. – Забавно, да? Но я не стара, еще нет. Что ты думала?
- Что думали все.
- И что же все думали?
Я пожала плечами:
- Только не говори, что не знаешь о том душераздирающем и подрывном влиянии, которое она оказала на многих нас.
Она казалась отрешенной и, одновременно, чуть ли не пристыженной, то ли от того, что ее личные откровения прошли через столько жаждущих рук, глаз, умов, то ли, в каком-то смысле, из-за введения нас в заблуждение – я не могла бы сказать определенно.
Она говорила:
- И теперь это. Это воскрешение. Это не… это не Сильвер, - сказала она мне сурово и отчаянно грустно, и, будто я спорила, снова покачала головой. – Правда, клянусь тебе. То же тело, но это не он. Я бы узнала. Разве нет? Я даже засомневалась – но нет, нет. Это не он. – За ее плечом висел рюкзак, она открыла его и вытащила оттуда бутылку яблочного вина. – Я хотела выпить его, чтобы поспать. Мне кажется, я не спала всю неделю.
- Да.
- В ванной есть пара стаканов. Тебе не сложно?
Я сделала, как она сказала. Была ли она самостоятельна в юности? Наверно нет. Но теперь она была такой. Ее просьба звучала вежливо, но четко. Или это ситуация, в которую она попала, так изменила ее?
Она должна была придти сюда? Ее мать… организовала это? Знал ли Верлис об этом?
Когда я вернулась из ванны со стаканами, что заняло не больше четверти минуты, она уже открыла вино, и на собственной фольге лежала плитка Шоколетты, довольно дорогая.
- Угощайся, - предложила она. Затем наполнила оба бокала.
Сколько безумных мечтаний о Сильвере заполняли мою голову. Но думала ли я когда-нибудь, что могу оказаться наедине с Джейн, поедая шоколаст и попивая среднеалкогольный сок?
Я оценивала ее, пока мы ели кусочки сладкой плитки. Как и шоколаст, она выглядела довольно неплохо, то есть, как человек, способный позволить себе приличные вещи. Но не богатый, как ее мать, которую она так изумительно упомянула. На ней была косметика: немного краски на губах и тени на веках. И Тирсо… это был ее нынешний любовник, тот светловолосый мужчина с концерта?
- Для него это наверно не особо приятно, - начала я. – Для твоего парня.
Она пригубила вина.
- Он не мой парень. Вообще-то, он молодой человек одного моего друга К-З.
- Кловиса! – воскликнула я.
Она снова рассмеялась.
- Да, Кловиса. Тирсо его партнер, но, Кловис сказал, - и, конечно, для тебя это вряд ли будет неожиданностью, - «Я в это ввязываться никаким боком не собираюсь», на что Тирсо ответил: «Она не может поехать одна». Так что он поехал со мной. Только то подобие матраса в другой комнате совсем измучило его спину, и на сегодня он перебрался в отель. Кловис не простит мне, если я сломаю спину его любовнику, верно?
Но как самый последний идиот на свете, вспомнив, я выпалила:
- Но Кловис же любит парней, похожих на него – высоких, стройных, кудрявых.
- Он перерос это, - ответила она. – Перерос после Сильвера. Все мы повзрослели, Лорен. И, что ж, я старалась изложить свою историю так хорошо, как могла, но сделай скидку. Мне было всего лишь шестнадцать. Я была… влюблена. Затем он умер, и я тоже. Только я вернулась. А он нет.
Я опустила свой стакан.
- Могу я спросить тебя кое о чем?
- Я так и подумала.
- Я хочу спросить тебя о последней части – когда Кловис проводил сеанс с Сильвером… Той части.
- Ты хочешь знать, солгала я или придумала это, ведь я была не в себе. – Она смотрела на меня. – Я была безумна, но я не лгала, и не галлюцинировала. Послание духа прошло. Спроси Тирсо. Он слышал, как Кловис рассказывал об этом, тогда и сейчас. Думаю, я могла бы связать тебя с Кловисом, если тебе действительно нужно проверить мои слова. Но я не могу гарантировать, что он ответит.