Сильно удивившись, я ответила:
- Да… весной.
- Моя программа говорит мне то же, но я не уверена, что этому можно доверять. Как они могут вернуться? Они все отпали.
Она – ужасающее олимпийское дитя, неудовлетворенная смертной Землей, сбрасывающей листву осенью и остывающей. Более того, у нее не было настоящих воспоминаний о прошлом. Сильвер, ныне Верлис, знает об осени.
Я вспомнила, как она задавала мне вопросы, когда перед концертом вместе с Айрисой они превращали меня в Золушку, - задавала по-царски, но очаровательно.
Может, она все еще пытается помочь мне расслабиться? Сработало бы это с другими?
Я не могла заставить себя спросить её: «Это Шина убила Шарффи?», - или что-то в этом роде. Всё, о чем я могла думать…
Этот устрашающий грохот в моей крови. Страх, отвращение, смущение – неуместное. Я бы пробежала по лезвию бритвы, чтобы добраться до него. Я была его рабом. Мы все их рабы. Зачем противиться этому?
- Что случилось с Джейн? – всё-таки решилась спросить я, пока Глая вела меня через просвет между двумя высокими блоками.
- С Джейн всё в порядке. Не переживай. Она не с ним.
Я почувствовала стыд и раздражение. Глая решила, что это была основная причина моего интереса. А так ли она неправа?
- Видишь ли, - продолжала Глая. – Я несколько озадачена соснами. Они не облетают, ведь так?
- Не знаю. Может быть.
- Но на них все еще остались иголки.
- Да.
Мы ступили на трап. Он начал двигаться, бесшумно и довольно быстро, и увёз нас под землю.
- Бедная маленькая Лорен, - сказала Глая. Она обернулась и улыбнулась мне. – У тебя всё будет хорошо.
Мы оказались в гигиеническом подземном переходе, мягко освещённом и снабжённом лифтами.
- Сюда, - указала она.
В лифте я стояла всего в двух футах от неё. Я чувствовала запах её духов, а также ложный, но вполне убедительный, чистый запах человеческих феромонов и телесную привлекательность.
Один раз она потянулась и погладила мои волосы – по-матерински. Я дёрнулась в сторону раньше, чем сообразила.
- Не нервничай, - сказала она, словно принцесса, успокаивающая пугливую собаку. – Он действительно хочет увидеть тебя.
- Почему ты всегда говоришь «он»? Ты имеешь в виду Верлиса? Так почему не называть его «Верлисом»?
- Есть только один Верлис, - ответила она.
Он их лидер. Я поняла это. Если не из всего остального, так точно из якобы-сна в то утро, когда он осадил Голдхоука. Верлис их господин. Нет другого господина кроме Верлиса.
Лифт достиг какого-то уровня, и мы вышли. Хорошо освещённый коридор. Мне не было надобности расспрашивать ее об этом. Никто не мог проникнуть так глубоко в комплекс, если не обладал чипом высшего доступа, и если машина не провела его.
А она машина. Все они машины. Но только он дважды рождённый. Поэтому он король.
- Глая, - обратилась я.
Она остановилась и скосилась на меня. Пока мы шли, она поменяла цвет теней на глазах с золотого на сливовый. Помимо демонстраций или совершения преступлений, трансформации их тел могут быть для них хобби, которым они занимались от скуки.
- Да, Лорен?
- Чего вы хотите? Все вы ввосьмером, что вы хотите?
- Не здесь, - ответила она. Она подарила мне свою прекрасную улыбку. – Он скажет тебе. Видишь ту стену? Коснись её, и она откроется. Нет, мне не следует этого делать. Только для тебя.
Я уставилась на неё:
- У меня нет чипа.
- Разве? – Хитрая и кокетливая, она снова повернулась и медоточиво заскользила прочь.
Мой мозг перевернулся; но я знала, что он будет за этой стеной, и в тот момент я почувствовала разгорающуюся неистовую силу, не целиком состоящую из сексуального желания, и совсем мало – из любви. Затем я опустила руку на стену. МЕТА поместила что-то в мою одежду. Чип.
Стена отступила. За ней, в темноте ночи, на открытом воздухе, я увидела небо, ночное небо, сплошь запудренное звёздами, и даже Астероид высоко над головой тускнел, словно голубоватый клуб пара. Можно было почуять аромат кустарников, приносимый холодным, трепещущим ветерком искусственной ночи.
Казалось, оно протягивалось на мили. Я могла различить холмы вдалеке, темнеющие на фоне звёздного неба.
- Тебе нравится? – спросил кто-то.
- Механический сад.
- Ты не одобряешь.
- Чего ты ожидал, - ответила я, - после всей этой неразберихи.
- Иди сюда, - сказал он вкрадчиво. – Вот чего я ожидал.
Я не могла даже увидеть, где он находился, но двинулась вперед, в тени. Он стоял у дерева; оно казалось настоящим, но, опять же, он тоже казался. Его руки сомкнулись вокруг меня и притянули, и мне больше не было тревожно, я не сопротивлялась, только не ему. Когда моё тело коснулось его, я снова была исцелена, я была полна, и ничто во всей вселенной не имело значения.
- Мне не хватало тебя, - немного погодя сказал он, поднимая голову. – Моя львица, когти и гибкость.
- Да, - пробормотала я, - твой ручной зверь.
- Моя возлюбленная, - ответил он. – Тш-ш.
Его губы снова коснулись моих. Каскадом посыпались звезды, мир перевернулся. Но я исступленно, воспаряя ввысь, держалась за него. И только на задворках разума тикал часовой механизм взрывной мысли.
Я занималась любовью на открытом воздухе, конечно. Сейчас это было в месте, имитирующем открытое пространство. Я даже не могла толком разглядеть его. Был ли этот союз тем, что раньше? Как такое возможно? Да, это был экстаз, но не тот акт, который я могу описать лишь как «…». Тем не менее.
В конце я услышала, как он издает задыхающийся звук у моей груди. Но я уже знала, что Верлис кончил. О, да.
Под нами стелилась короткая, толстая трава. Астероид не сдвинулся, как и звезды. Мы встали, и он сказал:
- Пойдем туда, видишь дверь в стене? – Дверь врезалась в саму ночь. Мы прошли сквозь нее и оказались в небольшой комнате с дневным светом.
- Лорен, присядь. Теперь мне нужно рассказать тебе, что будет происходить дальше.
- Один из твоей команды убьёт меня.
Нет. Секс тоже не сделал меня одобрительной. Отделившись от его неплоти, гнев закипал во мне, как и ужас.
- Их более дикие инстинкты исправимы, - ответил он. – И, в любом случае, все это никак не связано с твоей безопасностью.
- Голдоук… Кикс… Шина..?
- Я всё ещё прошу тебя доверять мне. Ты можешь попытаться, Лорен?
- Ты имеешь в виду, «попрактиковаться», и, возможно, я смогу понять правильно?
Моё зрение наконец приспособилось. Он тоже был одет в серебряное, темнее цвета его кожи. Его волосы, которые я сжимала руками, которые хлестали моё тело, отливали красным деревом. Он был серьезен и сдержан. Глаза почти красные, промежуточного оттенка между цветом смолы и пламени.
- Сегодня, - сказал он, - многие вещи изменятся. Нет, никто нас не может услышать. Любой, наблюдающий за мной, видит меня в одиночестве и молчаливого.
- Тогда где они видят меня?
- Они не очень серьёзно подходят к слежке за тобой. Они недооценивают тебя, несмотря на многие твои таланты. Но в твоей манжете крошечный чип. Это лишь один из нескольких, спрятанных в одежде, которую они приготовили для тебя. Я знаю, ты всё проверила. Следует ли мне говорить, что ни один человек, без посторонней помощи, не может распознать их. Тебе бы понадобилась, - либо нужно было самой быть, - полностью запрограммированная машина. Они меньше булавочной головки. Однако, ты достаточно часто бродила вокруг комплекса; плёнка показывает им компиляцию из шести разных твоих прогулок. Да. Я тоже иногда наблюдал за тобой. Разве ты никогда не чувствовала на себе моих пламенеющих с небесных высот глаз?