Мне следовало предупредить тебя раньше. Но возобладала верность группе. Я бы и теперь ничего тебе не сказала, если бы не приготовилась со всеми раскланяться. Теперь ты все знаешь и можешь выбирать. Не хочешь – можешь мне не верить. Но я ушла бы с чувством еще большей горечи, если бы все тебе не выложила.
Нежно тебя целую.
Фанни
P.S. За год в кафе «Курящая кошка» для тебя пришло несколько писем от некой мисс Карамель. Думаю, это Дора. Жеральд их забрал, сказав, что делает это по твоему поручению.
Р.P.S. Твой брат в заговоре не участвовал: он в группе новичок, слишком впечатлительный, нежный, поэтому Жюльен решил его не вовлекать».
От этого чтения я содрогнулся. Лучше бы я не получал этого послания. Я трижды перечитал его, чувствуя, что у меня пылают уши, горит лицо. От волнения я растянулся на кровати и закрыл глаза. Стены и потолок превратились в купол, потом в водоворот, в который я падал и падал, этому не было конца. Из комы меня вывел кот. молодчина, лизнул мне руку. Я с трудом поднялся и долго пытался отдышаться у открытого окна. Вдали переливалась огнями Эйфелева башня, похожая на женщину, которой надоели унизавшие ее драгоценности. Я больше не мог оставаться в этой комнате. Всю ночь я бродил по городу и под утро очутился перед церковью Сен-Жерве, в которой мы с Дорой разбили однажды любовный бивак. Как я и ожидал, дверь баптистерия оказалась открыта Я растянулся под нефом, прямо на полу, вместе с другими бездомными, среди нечистот и паразитов, ловя тепло общего бесправия. Прежде чем закрыть глаза, я сотряс своды громким хохотом. Над такой бездонной мерзостью можно было только посмеяться от души.
Эпилог
Мне сорок лет, и снова я брожу по улицам как безумец, пожирая глазами тела. Снова женские волосы превращаются в закатных лучах в пожары, изгибы бедер, стройность ног грозят ураганом. Даже статуи кажутся мне соблазнительными. Слишком много всего можно любить, желать. Я рыдаю при виде красоты мира, никогда мне не вознестись на высоту Творения. Мне запомнилась фраза из Талмуда, ее часто повторяла Дора: для каждого человека настает час, когда открываются двери, когда ему является Истина.
Я прекратил лечиться, выбросил лекарства. С каждым днем я набираюсь сил. Долгие испытания закалили меня. Наконец-то я стал хозяином своей судьбы, уверенным в своих наклонностях. Человек принадлежит тому миру, который сам создал, а не тому, из которого пришел. Впервые за долгое время я почувствовал сегодня утром, как у меня напрягся член, ко мне вернулась любовь к жизни. Эрекция – мой непотопляемый ковчег!
Перед друзьями я продолжаю корчить из себя признательное ничтожество. Я живу благодаря их подаяниям и без труда перед ними сгибаюсь. У меня не получается их проклясть. Ненависть породила бы излишнюю привязанность. Я ужинаю то у одного, то у другого, избегаю стычек и готовлюсь к бегству. Я исчезну, таким будет мой единственный ответ. Месугу я оставлю соседу, Кендалу.
Теперь, когда я простил долг, меня снова обуревает сладострастие, это моя изысканная чума. Я все время мучаюсь голодом, в голове у меня теснятся непристойные образы. Днем я, совсем как ребенок, не перестаю рисовать женские вагины: вертикальные глазки с веками, опушенными ресницами. Иногда глаз приоткрывается и роняет слезу. По ночам меня не покидает вожделение, я слышу сладострастный хрип, неприличные вздохи, отражаю безмолвный призыв своих ангелов, я благодарен им, они меня спасли, научили мудрости и пылу. Теперь я знаю, что проклятых профессий не существует, бывают только проклятые учителя, сеющие распри. Одна мысль, что каждый час, каждую секунду миллионы людей на земле обнимаются и страстно целуются, что цепь удовольствия тянется по всей планете и достигает небес, электризует меня, очаровывает, заставляет задыхаться.