У меня почти такие же отношения с Печерской Лаврой. Когда она была советским музеем, через парадные ворота в неё заходили туристы по билетам. Но я была девочкой местной и догадывалась, что, раз на территории Лвры в старых кельях есть коммуналки и художественные мастерские, их обитатели, наверняка обходятся без билетов. И давольно быстро сообразила, через какие калитки и лазейки туда можно проникать. А там уж можно изобразить из себя туристку и с экскурсией ходить по храмам и пещерам. Сколько уроков там было пропущенно и получено:).
tanya_kupchino
Надо же, коммуналки в кельях. У нас по местным каналам недавно были репортажи о людях, которые живут на территории Петропавловской крепости и Петергофского парка. В таких старых обветшалых домах, в коммунальных квартирах. Вот уж у кого запаха эпох с самого утра до вечера. Я им даже завидую. Корреспондент спрашивал: " А если бы были приличные условия проживания и отдельные квартиры, переехали бы отсюда? Всё-таки туристы ходят, мешают, шумят". Так жильцы сказали: "Ни за что!")
pyzhik_chizhik
Да, я хорошо помню — были коммуналки. Правда, кельи конца 19 века, это уже вполне, по современным меркам, обычные комнаты. Но, по тогдашним меркам — тесные. Интересно, что там сейчас? Может быть, опять живут монахи?
В Сиднее тоже есть похожее место — Рокс. Там небольшие каменные дома, которые построили каторжане из песчанника (на камнях следы от их кирок). Во многих из них и сейчас живёт городская беднота на гос. пособии. А место самое в городе занятное для туристов и этих жильцов всё пытаются выселить. Они бьются — не хотят уходить.
Тест на объективность
27 июля, 12:02
Одна из самых трудных проверок на чувство справедливости: способен ли ты испытывать уважение к тому, кого очень сильно не любишь или даже ненавидишь.
Ведь это так легко и удобно: убедить себя, что твой враг — подлая скотина и бесчестная тварь, руководствующаяся во всех своих поступках исключительно шкурными интересами.
Особенно наглядно это общечеловеческое свойство, конечно, проявляется в период общественного и политического напряжения — вроде нынешнего.
Любой шаг заметного деятеля из противоположного лагеря немедленно получает разоблачительную трактовку. «Он это сказал, потому что ему заплатили». «Он метит на такой-то пост». «Он просто испугался». Годятся какие угодно мотивы, но непременно низменные.
Правило это распространяется не только на врагов, но и на союзников, с которыми нет полного единодушия. Если говорить о «нашем» лагере, то объявляется, что имярек «слился» или «расчехлился». В противоположном стане своих обычно подозревают в том, что они недостаточно твердые путинцы и тайно мечтают о воцарении Медведева. (Степень идиотизма в обоих случаях примерно равна).
В последнем номере «Афиши» напечатан наш с Михаилом Шишкиным диалог, где я говорю очень несвоевременные вещи о необходимости — несмотря ни на что — гражданского диалога. (Я обязательно потом размещу здесь, в блоге, эту длинную беседу, просто я обещал, что дам журналу вывеситься первому).
Вопрос, который я хочу поставить перед вами сейчас, косвенно с этой темой связан.
Есть ли среди тех, кто из-за несовпадения политических позиций или по иной причине вам ужасно не нравится, личности, которым вы не можете отказать в определенном уважении, кому отдаете должное?
В числе симпатичных мне людей много имен, которые, на мой взгляд, должны вызывать уважение даже у заклятых врагов. (Хотя, может быть, я и ошибаюсь). Нет, ну правда. По-моему, трудно не уважать Ходорковского, который не гнется и не ломается. Трудно не уважать Навального, который за убеждения готов сесть в тюрьму, пожертвовать семейным счастьем (а там ох есть чем жертвовать). Трудно не уважать 86-летнюю Людмилу Алексееву, которая уже еле ходит, но продолжает биться за права человека. Не представляю, как можно не уважать Иру Ясину, которая уже и не ходит, однако тянет воз за сотню здоровых.
Ладно, я увлекся. Своих хвалить легко и приятно.
С чужими будет тяжелее.
И все-таки попробую.
Первым на ум приходит Петр Столыпин.
Это явный враг идей, которые я считаю правильными. Столыпинский вагон, столыпинский галстук, разгул реакции, разгон парламента. Но даже среди люто ненавидевших Петра Аркадьевича революционеров я не встречал таких, кто относился бы к этой сильной и трагической фигуре без уважения.
Или покончившие с собой путчисты 91-го года: Борис Пуго, Сергей Ахромеев.
