От последнего предположения менее страшно не стало. Если этот 'кто-то' вышел, значит, все это время он находился в доме. Когда Аня вернулась с прогулки и, выключив свет, прошла через зал, когда впотьмах поднималась по лестнице, когда звала Васю. Все это время он был у нее за спиной. И это точно был не Василий, кот пока не научился отпирать замки.
Ступенька скрипнула снова, так непозволительно громко, оглушающе в царящей тишине. И зачем Аня спускается в зал? Что сможет сделать? Может, лучше, не мешкая, бежать к окну, распахивать створку и сбегать по крышам? Она не мнила себя великим акробатом, физическая подготовка ниже среднего. И каратисткой не является, и приемов самообороны не знает. Кроме ножа в руке, выполняющего скорее функцию устрашения, единственное ее оружие, это голос. Если нервы сдадут окончательно и она заорет, мало никому не покажется. Всю округу разбудит.
Тем временем, упорно, под аккомпанемент перестука собственных зубов, пробиралась к выключателю. Когда мягкий свет осветил комнату, девушка была в ней одна. Ни маньяков, ни грабителей, ни прочих злоумышленников с окровавленными топорами и бензопилами наперехват.
Поверить в это сложно. Аня, вероятно, еще долго не сможет ощущать себя в безопасности.
Осторожно заглянула за прилавок, — пусто. Проверила входную дверь, — заперто. Что за чертовщина?!
Аня разжала судорожно сведенные пальцы на ручке кухонного ножа и отложила его в сторону. Нашла мобильник и как всякий нормальный человек, позвонила в полицию. Правда, нужный трехзначный номер пришлось поискать в интернете. Да, она настолько далека от всяческих нехороших происшествий, что не знает точно, то ли ноль-ноль-один, то ли ноль-ноль-два или три или же и вовсе девять и не ноль-ноль.
После того как женский голос в трубке приказал ждать, сбегала обратно в квартиру. Проверить, на всякий случай. Закралась спасительная мысль, что чем черт не шутит, могло и привидеться. В тетушкином доме все возможно, а съехавшая крыша таинственно маячит на горизонте и кажется уже не самым плохим вариантом.
Взгляд как привязанный возвращался к кровавой надписи, буквы подсыхали, капли перестали орошать ковер. Аня замерла перед окном и прислушалась к тишине. Еще несколько раз позвала Васю, но без толку. Голос прерывался, звучал жалко. После четвертого "Вася-вася!" защипало в носу и на глаза навернулись слезы. Аня сцепила зубы и, подавив истерику, ушла на улицу и села на крыльцо.
Через двадцать невыносимо долгих минут в конце улицы показались синие полицейские мигалки. Мужчины в форме без лишних слов, деловито прошли в магазин. Аня отвлеченно наблюдала с улицы, как полицейские прохаживаются по залу, поднимаются по узкой лестнице на жилой этаж. Желания зайти внутрь и последовать за мужчинами не возникло. Мысль, что ей предстоит провести в тетушкином доме целую ночь, одной, наводила ужас. Неконтролируемый животный страх.
В голову закралась мысль плюнуть на лавку и тетину просьбу и уехать в общежитие.
— Анастасия? — обратился к ней полицейский из группы. — Вы уже смотрели, пропало ли что-то из квартиры?
— Нет.
— Следов взлома нет, — он испытующе всматривался в испуганное лицо. — Возможно, вы просто не заперли дверь?
— Запирала! — Аня запротестовала, будто только что во всем произошедшем обвинили ее саму.
— Да, успокойтесь. Мы должны рассматривать все варианты. Вы нормально себя чувствуете? Может, воды?
— Принимаете какие-либо психотропные препараты? — спросил второй, присоединившийся к разговору, полицейский.
— А… — у Ани буквально пропал дар речи.
Все трое мужчин, что приехали на вызов, заметно расслабились. Ну, разгром, ну, кража. Никто не убит, может, ничего и не украдено, а просто истеричная девица после бурной ночи не в себе. Или с кавалером повздорила, и таким образом подставить пытается. Бытовуха, подобное происходит на каждом шагу.
— Протокол будем составлять? Взлома нет, если ничего не пропало, то остается только погром. Но, извините, за бардак в квартире у нас в стране не сажают и даже не штрафуют.
— Но, как же… А надпись?! Кровавая?! На стене?!!
Полицейские переглянулись.
— Девушка, вы употребляете что-то?
— Ужастиков насмотрелась на ночь глядя, — усмехнулся тот, что помоложе.
— Страшно, не страшно, а за ложный вызов придется платить штраф, — сообщил старший, направляясь обратно в помещение. — За мной, девушка.
Аня послушно прошла следом, слов возмущения по-прежнему не находилось.
— Посмотрите, на месте ли сбережения, драгоценности.
Беспрекословно зашла в прихожую, нашла свою сумку и проверила кошелек. Больше в доме ценностей, насколько Ане известно, нет.
— Все на месте, вроде.
Но стена… Кровавые потеки, буквы.
"Договор в силе".
— Вы что, издеваетесь надо мной?! — воскликнула, указывая рукой на надпись.
На девушку, не на стену, с недоумением уставились три пары глаз.
— Смотрите! Видите?! — подбежала вплотную к перевернутому комоду, невоспитанно тыкая пальцем в надпись.
Тот полицейский, что показался главным в троице, с осуждающим видом покачал головой. Остальные тоже недобро смотрели на Аню.
— Белочка?
— Скорую? — спросил молодой, когда болезная опустилась посреди комнаты на колени.
— Не нужно, — послышалось от входной двери. В комнату стремительным шагом, на ходу доставая удостоверение, зашел Алексей Ягер. — Я разберусь, можете уезжать.
Аня обреченно наблюдала за приближением носатого. Чем-то он неуловимо отличался от своих коллег. Одет в штатское, ростом не выше, в плечах не шире, оружием не обвешан. Однако перед ним покорно расступились. Впечатление, что начни он приказывать, офицеры немедля приступят к исполнению.
Непонятно, что такого они прочитали в небольшой темно-синей книжечке-удостоверении, но вопросов или возражений не последовало. Три полицейских развернулись и молча пошли на выход. В ночной тишине ясно слышались их нестройные шаги и тихие фразы, хлопнувшие дверцы машины и заработавший двигатель. Через пару минут полицейский фургон уехал.
Глубокая ночь, погром и надпись на стене. Аня наедине с подозрительным и злым следователем.
Что может быть приятнее? — вяло иронизировала девушка, так и не поднимаясь с корточек.
Тем временем Ягер кому-то звонил, чертыхался и внимательно изучал кровавые буквы. В отличие от своих коллег, надпись он заметил сразу. Прошелся по комнате, ничего не трогая, но… принюхиваясь?
— Почему те трое не видели надпись? — спросила Аня.
— Вопросы потом, сейчас надо уходить. Черт! Где Ведерников? — еще раз выругавшись, Ягер перестал дозваниваться до запропастившегося напарника и убрал телефон в карман джинс. Подошел к сидящей неподвижно девушке и рывком поднял на ноги. Крепко держа за плечи, заглянул в глаза.
Аня покачнулась, ноги казались ватными, но испытующий взгляд следователя встретила прямо.
— Куда уходить? — спросила скорее по инерции, не чувствуя настоящего интереса. Равнодушие неплохая альтернатива истерике.
— Вот жеж…! Чтоб их…! — еще одно ругательство и хватка на плечах девушки усиливается. — Ко мне, — ответил решительно, пресекая любые возражения.
— А…
— Потом, ладно? Все потом. Бери, что тебе нужно и пошли.
Алексей отпустил, наконец, ее плечи и снова принялся осматривать комнату.
— Кот… Вася.
— Что с ним? — спросил, не прекращая своего занятия.
— Он пропал. Это…это не его кровь? Он жив? — в ожидании ответа Аня задержала дыхание. Она не задумывалась, откуда бы Ягеру знать, чьей кровью выводили настенную надпись. Просто хотела услышать, надеялась изо всех сил, что с Василием все в порядке.
— Нет. У фамильяров кровь черная.
— Ага… Понятно.
Уточнять, что понятно, что ничего не понятно, не стала. Так и стояла там, где ее оставил Алексей. Он же, нахмурившись, перебирал разбросанные вокруг письменного стола бумаги.