Конечно, Мадлен была до смерти перепуганной и раскаивающейся, когда он спас ее от Малверна. Он и сейчас видел перед собой эти большие янтарные глаза, наполненные страхом, мертвенную бледность ее слегка тронутого загаром лица. Она попыталась растрогать его, как любая хитрая представительница женского пола подумал он неприязненно. Тогда почему же он никак не мог забыть дрожь этих нежных губ? Квинтин беспокойно поерзал в седле, почувствовав, как по-прежнему сильно он хотел прикоснуться к ней. «Скоро ты получишь то, что хочешь… если останешься жив, получишь награду свадебной ночи».
Соломон Торрес наблюдал, как сардоническая улыбка скривила губы его друга, когда они ехали к условленному месту дороги в Саванну.
— Думаю, тебе следовало бы отказаться от этого безумия, Квинт, Малверн уже давно ждал такого случая.
— И моя невеста предоставила ему эту прекрасную возможность. — Он обреченно пожал плечами. — Я не могу отказаться, Соломон. Ты же знаешь, как это отразится на моей репутации. Я никогда больше не буду принят в обществе. Только подумай, как это повредит нашему делу. Если я не буду принят джентльменами города, я стану бесполезен для всех.
— Ты всегда сможешь присоединиться к континентальным войскам. Видит бог, генералу Вашингтону нужны порядочные офицеры, — сухо сказал доктор Уизерспун.
Соломон взглянул на их товарища, чье маленькое, морщинистое лицо казалось совсем уж каким-то совиным из-за проволочных очков, ненадежно сидящих на кончике носа.
— Ноубл, ты же знаешь, что Квинт представляет куда большую ценность как агент. А в армию может вступить любой дурак.
— М-да, — хмуро ответил Ноубл Уизерспун, — Чарлз Ли и Горацио Гейтс — живые тому примеры!
Сдержанно-насмешливо Квинт оглядел серьезного молодого купца и циничного старого доктора, двух своих давнишних друзей.
— Джентльмены, ради бога. Вопрос о моем мастерстве не имеет никакого отношения к сомнительным достоинствам Гейтса и Ли. Мне предстоит сразиться с Малверном.
— Если бы вам только удалось избежать фехтовальных рапир. — Выражение лица Соломона было угрюмым.
— Я получил необходимое для джентльмена обучение по использованию шпаг различных видов, включая и французскую рапиру, даже если я и не могу похвастаться тем, что тренировался у лучшего мастера Нового Орлеана. Еще рано меня хоронить, друзья мои. Я намерен испробовать парочку ловких приемов.
Соломон посмотрел на Уизерспуна, когда старик усмехнулся и сказал:
— Эфраим был моим пациентом несколько лет назад, пока его приверженность к политике республиканцев не заставила его покинуть Саванну. Я не думаю, что серьезно нарушу свою клятву, если упомяну Квинту, что тот плохо видит правым глазом. Это наследственное, я бы сказал. Его отец страдал тем же недугом.
— В сочетании с жадностью! Два поколения Малвернов хотят заполучить Блэкхорн-Хилл. Ирония судьбы, но Эфраим присоединился к революции, надеясь прогнать нас с наших земель, а в результате чуть не потерял свои, когда британцы снова захватили Саванну и восстановили королевское правительство, — сказал Квинт.
— Мы могли бы сдать его британским властям. В конце концов, он член законодательного совета республиканцев, — предложил Соломон, но замолчал, увидев упрямо выпяченную челюсть Квинта.
— Я лишь надеюсь, что эта болезнь, его глаза, сделала его совершенно слепым!
Эфраим Малверн ждал в условленном месте, когда трое всадников подъехали к нему. Квинтин заметил самодовольное выражение на лице своего врага. «Продолжай в том же духе, Эфраим». Квинтин спешился под огромной ивой, чьи пушистые ветви давали некоторую защиту от жары. Он сбросил с себя сюртук и жилет, оставшись в одной батистовой рубашке с широкими рукавами.
Малверн сделал то же самое. Оба получили теперь полную свободу движений, одетые в штаны из оленьей кожи и мягкие сапоги. Секундант Эфраима открыл длинный футляр из полированного орехового дерева. Две прекрасные рапиры угрожающе засверкали на красной бархатной подкладке.
«Красная, как кровь», — подумал Квинтин. Он выбрал одну согласно протоколу и проверил ее, сделав несколько выпадов и парирующих движений.
— Эта подойдет, Малверн.
Уизерспун как официальное лицо, одобренное обоими противниками, произнес свой формальный и бесполезный призыв отказаться от дуэли. Квинтин и Эфраим быстро заняли свои позиции на ровном, открытом пространстве под ивой, излюбленном месте дуэлянтов, к тому же достаточно удаленном к северу от удерживаемого британцами города, что было необходимо для безопасности Малверна.
В первые мгновения после того, как звон стали эхом отозвался в речной долине, казалось, что Эфраим без труда выиграет. Он работал острым лезвием, как портной тонкой иглой, делая уверенные выпады, которые несколько раз задели Квинта, и парировал каждую его смелую атаку с небрежной легкостью.
— Мне это не нравится. Малверн пролил кровь первым, — прошептал Соломон Ноублу.
— Это всего лишь царапины. Лучше посмотри, как они продвигаются из-под дерева на солнце, — ответил старый доктор вполголоса.
Квинту почти удалось вывести Эфраима туда, куда он хотел. Если только он доживет до того, когда можно будет осуществить свой маневр! Его видимая отчаянная стремительность забавляла Малверна, которому доставляло удовольствие играть с ним. Что ж, побудь таким самодовольно снисходительным, ты, надутый павлин… еще лишь несколько минут.
Когда они вышли из спасительной тени дерева на поляну, Эфраим почувствовал неожиданно яркий солнечный свет. Он с удовлетворением заметил, что Квинт тоже весь взмок от пота, пока они кружили друг возле друга, делая выпады и парируя атакующие удары. Пот заливал их лица и пропитал тонкий батист рубашек так, что те прилипли к телу.
Квинтин наблюдал за лицом Малверна, заметив, как он щурится от яркого света. «Этот глаз беспокоит его».
— Какие-нибудь неприятности со зрением, Эфраим? — язвительно спросил он. Хотя тот не упустил ни одного движения, Квинт знал, что Эфраиму ужасно хотелось повернуться и бросить испепеляющий взгляд на Уизерспуна.
— Значит, доктор все-таки нарушил свою профессиональную клятву? Я научился компенсировать «тот недостаток, так что это не имеет значения, Блэкхорн.
Малверн возобновил атаку, на этот раз с куда большей серьезностью, пытаясь втянуть Квинтина обратно под иву. Один особенно энергичный выпад сильно разрезал рубашку Квинта с левого бока, но он успешно парировал, вступая в тень и в то же время медленно приближаясь к свисающему суку, качающиеся ветви которого висели в пяти футах от земли.
Малверн надвигался на него справа, навстречу веткам, Квинт позволил противнику нападать, предоставляя ему несколько опасных для себя возможностей и принимая болезненные царапины от преследующего лезвия Эфраима. Когда Малверн оказался в футе от веток, неподвижно висящих в тяжелом воздухе, Квинт обреченно выдохнул, словно отчаявшись. Эфраим засмеялся, увидев прекрасную для себя возможность — незащищенный левый бок Квинта. С победоносным рычанием он приблизился и сделал выпад в сердце.
При всей быстроте его движений, Квинт двигался вместе с ним, отскочив от клинка, разрезавшего тонкий батист его прилипшей к телу рубашки. Эфраим почувствовал, как шелестящие листья ивы ударили его в лицо, прежде чем увидел их. Он непроизвольно отвернулся, пытаясь избежать этого и в то же время восстановить равновесие после неудачного выпада. Эти два движения дали Блэкхорну ту мимолетную возможность, которая была ему нужна.
Весь воздух вырвался из легких Малверна, когда он почувствовал, как твердое, острое жало пронзило его грудь.
— Удивительно, но боли меньше, чем от простой царапины на руке, — прохрипел он, падая на колени, когда Квинтин выдернул свой клинок, который прошел между ребер, поразив прямо в сердце. Малверн повалился вперед, затем перекатился на спину. Когда доктор Уизерспун встал рядом с ним на колени, Эфраим Малверн был уже мертв.
Секундантом Эфраима был его напыщенный кузен, надеющийся унаследовать фамильные имения теперь, когда единственный наследник Эбнера Малверна был устранен. Он выразил несколько слабых, чисто символических протестов по поводу маневра с ветками ивы, но на самом деле Квинтина не в чем было особенно упрекнуть, принимая во внимание общеизвестный факт о первоклассном искусстве фехтования Эфраима. Ведь это было его намерение — завести Квинтина обратно в тень. Он потерпел неудачу.