Мадлен улыбалась до тех пор, пока не почувствовала, что лицо ее застыло, несмотря на жару. Чем больше людей спрашивали ее об отсутствующем женихе, тем больше ей хотелось повернуться и убежать от этого душного, толпящегося спектакля. Когда Эндрю принес ей стакан освежающего напитка, она с благодарностью взяла его и отхлебнула.
— Что в нем? Очень вкусно, но боюсь, слишком крепко для меня.
— Это особый напиток, весьма популярный в Лондоне в мой последний приезд туда, — объяснил он, с удовольствием потягивая питье. — Это всего лишь бренди, настоенный на апельсиновых корках для придания ему особенного привкуса и аромата. Очень приятно, вы не находите?
Из чего бы он ни состоял, но напиток тут же ударил ей в голову. Она добродушно улыбнулась Эндрю и сделала еще один глоток. Музыканты играли, и было очевидно, что давно пора открывать танцы. Где же Квинтин?
Отвечая на молчаливый вопрос в ее глазах, когда она оглядывала комнату, Эндрю сказал:
— Позвольте мне послать слугу поискать моего отсутствующего кузена. Не могу видеть вас покинутой в такой вечер.
— А, вот и вы, моя дорогая, — сказал Роберт, пробираясь к ней сквозь толпу. Эндрю извинился и отошел. С Робертом был ее отец, выглядящий нервозным и стесненным, как обычно, когда вынужден был находиться рядом со своей дочерью.
Теодор прочистил горло и сказал немного резковато:
— Теперь ты устроена, и я должен вверить тебя твоему мужу и его отцу. Я уеду в Чарлстон, как только освобожусь от этого мишурного атласа и бархата. Корнуоллис попал в неприятное положение в Северной Каролине, у Рэмсор-Милл. Эти остолопы из королевской армии отказываются подчиняться приказам.
Он поговорил еще несколько минут, затем легонько похлопал ее по щеке и удалился.
Эндрю снова появился в тот момент, когда оркестр заиграл рил*. Он повернулся к Роберту и сказал:
— С вашего разрешения, сэр, я бы хотел вывести мою новую кузину на первый рил, поскольку мы не можем отыскать Квинтина. Все с нетерпением ожидают начала танцев.
Роберт нахмурился, затем хитро улыбнулся:
— А почему бы и нет? Если этот молодой повеса не в состоянии выполнять свои обязанности, мы не станем ждать его.
Эндрю взял ее за руку, и они пошли к центру широкого открытого пространства гостиной, где были свернуты ковры, чтобы освободить место для танцев. Дубовые полы были натерты воском, а огромная комната, почти пятидесяти футов в длину, была достаточно просторна для дюжины пар, выстраивающихся в линию в риле.[2] Под громкие аплодисменты и тосты за здоровье короля и семьи Блэкхорнов танцы начались.
Горечь Мадлен из-за торопливого отъезда ее отца и затянувшегося отсутствия Квинтина улеглась по мере того, как продолжались танцы. Эндрю был не только внимательным и добрым, но еще и искусным танцором. После нескольких быстрых рилов музыка замедлилась до нежного ритма менуэта.
Когда они сделали перерыв, чтобы освежиться, двое британских офицеров и несколько молодых плантаторов окружили ее, умоляя удостоить их чести танцевать с невестой. Если они и были удивлены долгим отсутствием жениха, то имели достаточно благородства, чтобы не упоминать об этом. Мадлен заставила себя выбросить эту мысль из головы, улыбалась и танцевала, а голова ее кружилась от апельсинового бренди. После нескольких танцев Эндрю снова взял ее за руку, чем несказанно огорчил молодого лейтенанта Клэра.
Квинт стоял в дверях, наблюдая, как Мадлен снова окружили поклонники. Кремовая нежная кожа, открывающаяся в низком декольте корсажа, блестела от испарины. Она близко наклонилась к Эндрю, когда они сошлись в центре зала и начали скакать между рядами танцующих в ритме рила. Мадлен засмеялась какой-то его шутке, когда они расставались на противоположной сторона зала.
Когда рил закончился, они поклонились друг другу и направились к огромной хрустальной вазе с пуншем. Жест, которым Эндрю положил свою ладонь поверх ее руки, показался Квинту слишком уж собственническим. Он зашагал в их сторону, пока не совсем уверенный, что скажет, но зная наверняка, что его невесте нужно преподать урок хороших манер.
Роберт стоял в стороне, рядом с генералом Превостом, и наблюдал, как его сердито хмурящийся сын продвигается сквозь толпу.
— Похоже, снова надвигается гроза. Она устроит ему веселенькую жизнь, не будь я Роберт Блэкхорн, — сказал он с удовлетворением.
Глава восьмая
— Поклонников явно тянет к вам, как пчел к меду, — сказал Квинт, неожиданно появляясь рядом с Мадлен и Эндрю и решительно оттягивая ее от своего кузена.
— Возможно, я действительно неотразимо сладкая, — ответила она, смело улыбаясь в его смуглое лицо.
— Сегодня ночью я выясню правду… когда попробую тебя, — тихо прошептал он.
Для Мадлен эти слова прозвучали больше как угроза, чем как изъявление нежности. Коротко кивнув Эндрю, Квинтин отвел ее в сторону. Она попыталась вырваться, но он только сильнее сжал свою руку.
— Вы были ужасно грубы с кузеном Эндрю. Я хотела поблагодарить его за то, что он вел меня в танцах, поскольку вы предпочли уклониться от этой неприятной для вас обязанности. — Она знала, что в ее голосе явно звучит оскорбленная гордость, и ненавидела себя за это.
— Ах, да, дорогой Эндрю, терпеливый и галантный Блэкхорн, тот, кто всегда соблюдает приличия. — Он замолчал и взял ее рукой за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Со стороны это выглядело, как ласковый жест. — Но запомни, жена, ты принадлежишь мне, а не моему кузену.
— Тогда будьте добры выполнять свои обязанности, сэр, — парировала она.
Медленная улыбка заиграла на его губах, когда они вместе выходили из комнаты.
— Как только закончится это свадебное празднество, я намерен выполнить свои обязанности в полной мере.
Щеки Мадлен снова вспыхнули, но она сдержала резкий ответ и молча прошла в столовую. Она подумала о ночи, слишком быстро приближающейся, и ее горящие щеки побледнели. Если бы только она знала, что он будет с ней делать. «Фэнни-Хилл» тоже ничем ей не помог. Фактически он еще больше напугал ее. Они сидели во главе огромного, длинного стола, в то время как целый легион слуг подавал рыбные блюда, за которыми следовала дичь, запеченная в тесте, пряное жаркое из оленины и хрустящая поджаристая свинина. Острые соусы из всевозможных овощей, которые выращивались в Блэкхорн-Хилле, сопровождали все мясные блюда. Пудинги, пирожные, сбитые сливки и бисквиты, пропитанные вином и наполненные фруктовыми кремами и свежими фруктами, были представлены в ослепительном многообразии и великолепии.
Квинтин заметил, что Мадлен толкала кусочек жареной свинины по своей тарелке до тех пор, пока слуги не убрали ее, совершенно нетронутую, затем сказал:
— В отличие от наших гостей-евреев тебе не запрещено есть свинину.
Она уклонилась от комментариев.
— Десерт Делфины не имеет себе равных, — сказал он насмешливо, приступая к пирожному, утопающему в сливочном креме.
Мадлен лишь размешала слои крема и фрукты своей порции, пока все это не превратилось в бесформенную массу несъедобного вида.
— Кажется, я потеряла аппетит, — тихо призналась она.
— Нервы новобрачной? — спросил он, но без злорадства.
Совесть начала одолевать его. Девушка была молодой и неопытной, несмотря на сумасбродное поведение. Наверняка она была девственницей и боялась предстоящей ночи.
— Да, полагаю, это нервы, — сказала она, осмелившись встретиться с его взглядом. Впервые он не сердился и не издевался над ней.
— Все будет хорошо, Мадлен, — он нахмурился, припомнив свои прежние грубые насмешки и жалея, что не может взять их назад.
— У меня не было никого, ни одной женщины, с которой я могла бы поговорить…
Смелость покинула ее, и все же она испытывала потребность затронуть добрую струну в душе своего таинственного мужа.
— Да. Могу себе представить, твоя тетя Клод едва ли была бы полезна в этом вопросе, — сказал он, улыбнувшись.
Мадлен почувствовала, что ее беспокойство стало немного меньше. Боже милосердный, если он будет чаще так ей улыбаться, она растает! Когда он поднялся и взял ее за руку, она тоже с радостью встала, желая поскорее выскользнуть из этой душной комнаты, наполненной важными людьми, предлагающими бесконечные тосты за здоровье новобрачных.