Мне было шесть, когда мама устроилась на работу. Помню, как я лежала под столом и тряслась от страха. Я пряталась, потому что мне постоянно мерещились какие-то звуки. Я испытывала стресс. Как это было ужасно: лежать там и бояться. Я не чувствовала себя в безопасности, а просто ждала, когда отец закончит развозить почту и вернётся домой. Но, приходя домой, он хотел только одного: спать.
Я никогда не любила одиночество. Думаю, корни этой нелюбви следует искать в моём детстве, когда я вынужденно сидела дома без взрослых. Такое не проходит бесследно. Сейчас, правда, мне иногда хочется побыть одной – лишь бы знать, что вечером кто-то придёт домой. Этого вполне достаточно. Но если бы из моей жизни исчез Микке, мне бы пришлось нелегко. Я ведь выросла в большой семье. Для нас одиночество казалось чем-то неестественным. В то время рядом постоянно находились люди.
Каждую вторую неделю мама оставалась дома по утрам и готовила завтрак. Она пекла чудесное печенье. Очень важно вспоминать и что-то приятное. Вот, например, день отцовской зарплаты: нам всегда доставалось что-то вкусненькое. Я обожала эти дни.
Мы не голодали, но донашивали одежду друг друга и мечтали о том, как будем «покупать вещи». Как-то мы заказали одежду по каталогу «Эллос», это было так здорово! А ещё на фабрике маме выдавали консервы, если на банке обнаруживали неверную этикетку или ещё какую-нибудь ошибку. И мы всё это съедали. На Рождество покупали половину свиной туши. А каждое воскресенье у нас был хороший ужин с куском мяса и десерт из крошек печенья, взбитых сливок и джема. Настоящий праздник!
11 декабря 1965 года, когда мне было семь, произошла трагедия, навсегда изменившая жизнь нашей семьи.
В те годы мы учились не только в будни, но и по субботам. У меня был маленький велосипед, на котором я поехала в школу. Было скользко и слякотно. Шёл дождь со снегом. Но у нас не было выбора: либо едешь на велосипеде, либо идёшь пешком, а путь был неблизкий. И вот я наконец оказалась на школьном дворе, и ко мне вдруг подошёл парень постарше.
– Слушай, говорят, у тебя сестра умерла!
Я была в шоке.
– Не говори так, это неправда!
– Правда. Все об этом болтают.
Я помчалась домой. Я падала, поднималась, снова крутила педали и опять падала. Было ужасно скользко, а я волновалась, и мне было очень страшно. Это воспоминание крепко засело в памяти: я постоянно падаю.
Я наконец добралась домой и увидела старшего брата Свена-Арне. Он был весь в слезах.
– Ты слышала, что произошло? – поинтересовался он.
Я пошла на кухню. Там все плакали. Только что на поезде приехала Улла-Бритт. Мы собрались вместе.
– Неужели Анна-Лиса умерла? – спросила я.
– Да, – ответила мама. – И она больше не придёт.
Анна-Лиса ехала в Клиппан, чтобы купить платье.
В канун Нового года она должна была обручиться со своим парнем Ингемаром, и ей хотелось быть особенно нарядной. С ней поехала её лучшая подруга Сив. Анна-Лиса сидела за рулём, Сив – рядом. На гололёде машину занесло, и она врезалась в молоковоз. Анна-Лиса погибла мгновенно. Сив выжила, но сильно пострадала. Водитель цистерны знал Анну-Лису. Он был просто раздавлен случившимся. Ужасная трагедия. Эстра-Юнгбю – крошечная деревушка, и это несчастье обсуждали абсолютно все.
За день до катастрофы отец чинил машину Анны-Лисы, чтобы та снова смогла сесть за руль. Потому-то он и начал винить в произошедшем себя и никак не мог оправиться от потрясения. Он был не в себе. Мне было всего семь, но я до сих пор помню, что в те дни только и слышала папин крик и плач. Иногда он кричал ещё и по ночам. Мы даже просыпались от этого. Жуткое время. Я была ещё ребёнком и просто не могла всего этого понять.
Помню похороны. Много внимания уделялось одежде. Нас с Тиной считали слишком маленькими, поэтому нас не одели в чёрное – мы пошли в тёмно-синих пиджаках. Есть фотография, где мы стоим в этих пиджаках и держим цветы. В день похорон шёл снег. Отец был в высокой шляпе, а лица женщин закрывали тёмные вуали. Мне казалось, что эти вуали просто ужасны.
– Зачем они вам? – спрашивала я и плакала. А ещё я помню, как мы смотрели в яму, куда опускали гроб.
Потом при церкви подавали кофе. Священник – чудесный человек по имени Карл Грик – попытался отвлечь нас, детей, и поговорить с нами о чём-то другом. Мы даже смеялись. Это было очень кстати, ведь нам было невообразимо страшно.