- Да, хочу. Значит так: ты проживёшь ещё много лет, у тебя родятся несколько сыновей и дочерей, а умрёшь ты на охоте не от рук человека.
- Интересное предсказание, - округлил глаза Домерик, - А какой зверь меня задерёт?
- О-о-о, нет, так не интересно. Не скажу, короче. Следующий!
Помявшись, пред светлые (вернее, тёмные) очи королевы предстал Эртур Уоквэлл, прижимая к себе младшего брата. Оба смотрели на королеву с нескрываемым страхом.
- Вы оба проживёте больше шестидесяти лет и отдадите души Многоликому в первый день зимы. Следующий!
Оберин сделал шаг вперёд и приготовился услышать своё будущее. Неожиданно Рейлине пробил хохот.
- Ой, не могу! Вы умрёте в чужой постели, занимаясь любовью с женщиной вчетверо младше вас, причём в одной руке у вас будет её грудь, а в другой – грудь её сестры.
- Отличная смерть, - улыбнулся Оберин, - Я умру как настоящий мужчина.
- Рада за вас. Долиш, а ты умрёшь в возрасте восьмидесяти пяти лет за завтраком.
- Какая точность! – поразился Долиш, - А не могли бы вы посмотреть, кто будет сидеть рядом со мной?
- Многовато просишь. Теперь самое неприятное: Ширен, ты проживёшь ещё совсем немного времени, а потом…ну… - Рейлине замялась.
- Я поняла, ваше величество, - кивнула Ширен, - Мой срок отмерен. Я и так прожила очень много.
- Что ж, тогда остаёшься только ты, Эйерон. Ты умрёшь от чахотки вскоре после рождения третьего бессмертного из рода Рокалион. Это ещё нескоро будет.
- Да, матушка, - кивнул Эйерон, явно с трудом сдерживая слёзы.
Тем не менее, рассвет приближался. Теперь Рейлине чувствовала, как приближается её смерть, как жизнь покидает тело, но при этом покидал и страх. Так ведь было уже много-много раз, чего же бояться? Небо на востоке чуть посветлело, но всё-таки у неё ещё было время. Немного времени, ценнейшего из благ.
- Ей, ваше величество! – Джуди потряс её, ушедшую было в мысли, - А моя смерть? Когда я умру?
- Ты-то? – Рейлине мрачно улыбнулась, - Поверь, это произойдёт очень скоро. Если не прекратишь трясти, то уже через минуту. А если серьёзно, то на рассвете, от сердечного приступа, в кругу друзей и близких.
- Так, уже лучше. А когда конкретно? – не отставал Джуди.
Вдруг он замер, лицо его вытянулось, а зрачки неестественно расширились. Он будто ушёл в себя так же, как минуту назад Рейлине. Никто не решался прервать его размышления хотя бы потому, что впервые видели думающего Уоквэлла.
- А, вот оно как, - пробормотал он наконец, - Ясно. Всё понятно, Рейне.
- Как ты назвал мою мать? – вскинулся Захария и вытащил из ножен Кость, - Да её так только отец называл!
- Убери меч, ему сегодня можно, - улыбнулась Рейлине, - Сегодня можно всё.
Итак, до рассвета оставались считанные минуты (ещё никогда время не летело так быстро), а в голове Рейлине происходила невероятная борьба между воспитанием и низменными страстями. Победили страсти. Она, не давая себе времени передумать, отбежала в сторону и начала раздеваться. Никто не посмел прервать неожиданный стриптиз королевы.
На пол опустились панталоны и чулки, и корсет, и заколки. Сверху аккуратно примостилась корона.
- После смерти я превращусь в железную статую, - объяснила наконец она, - И чтобы после смерти меня помнили, я завещаю: оставить меня здесь, где-нибудь в уголке. И чтобы был красивый помост! Из меня получится очень красивая статуя.
- Матушка, а вы можете хоть сейчас прикрыться? – осторожно попросил Эйерон, старательно прикрывая глаза.
- Не-а. Я красавица! – Рейлине тряхнула грудью, - И после смерти снова стану прекраснейшей из женщин земных. Ну, время пришло. А, и напоследок: Захария, береги свою любовь! Твой орден станет самым крутым в мире! Передай Лорасу, что ему предстоит увидеть ещё многое, и только истинная любовь избавит его от мук. А, и ещё: Эйерон, в твоём роду родится следующий бессмертный! Берегите себя и свои души! Любите друг друга как можно чаще! Дети мои, выдайте замуж Иону! И, напоследок…
Я хочу умереть
В чьих-нибудь сильных руках,
И на словах объяснить
На пальцах свой страх.
Я хочу умереть
В чьём-нибудь зимнем саду,
Громко смеяться
И оказаться в Аду.
Я хочу умереть,
Я хочу умереть,
Я хочу умереть,
Я хочу… - И губы Рейлине тронула грустная, мимолётная улыбка.
«Как прекрасен рассвет! Как чудесны люди, и мир, и звуки, и даже подступающий холод не портит утро! Нет, как же я всё-таки люблю жизнь!» - подумала Рейлине и посмотрела на рассвет.
Захария без страха, без боли и даже почти без грусти посмотрел на прекрасную статую из валирийской стали, в которую превратилась на рассвете его мать. Она не соврала – да, теперь она снова стала прекраснейшей из женщин земных. И любой сможет это оценить.
- И что теперь делать? – тихо спросил его Эйерон.
- Как что? Ты только что стал королём, неразумный брат мой, и ещё спрашиваешь, что тебе делать? Для начала примерь корону, что ли?
- О, Неведомый, узнаю королеву, - улыбнулся беззлобно Оберин, - Она тоже не считала смерть чем-то важным.
- Это верно, - кивнул Джуди и вдруг замер. Захария почувствовал, что что-то не то: никогда лицо Джуди не выражала столь глубокую задумчивость.
- Завещание-то я составил…- негромко проговорил Джуди, почему-то кладя руку на сердце.
Захария похолодел, не веря своей смелой догадке. Джуди посмотрел на притихшее окружение и нашёл силы улыбнуться.
- Да нет, всё будет в порядке. Полном порядке!
И упал прямо у ног статуи королевы.
Перепуганная Ширен подбежала к супругу, заплакала…и тут он сел, открыл один глаз и уточнил:
- Со мной-то точно. Привет, Костлявая!
И отдал душу Многоликому. Тихо, спокойно, без страха и боли, как и Рейлине Рокалион.
Несколько минут стояла тишина. По щекам Долиша текли слёзы, хотя лицо оставалось спокойным, даже болезненно спокойным. И всё же он не выдержал первым – захлёбываясь слезами, он уткнулся в грудь Оберина и тихо задрожал. Мартелл, к своей чести, не стал противиться поливанию слезами, и даже сам пустил скупую слезу. В обморок осела Ширен. Эртур и Домерик стояли неподвижно, лица их были напряжены, а взгляд расфокусирован. Домерик Болтон склонил голову.
А Захария подошёл, внимательно осмотрел труп свежий и труп железный, щёлкнул по стальному предплечью и изрёк:
- Поза никуда не годится. Руки полусогнуты, ноги прямые, на лице какой-то неестественный восторг. Когда я буду умирать, я согну одну ногу в колене, а в руках буду держать косу. И взгляд у меня будет мечтательный!
- Как ты можешь говорить о своей смерти в такой момент, ты, бессердечное чудовище! – возмутился сквозь рёв Эйерон.
- А что? Это будет неплохой традицией! Зал большой, статуй тридцать поместится.
- Знаешь, Захария, да иди ты к Неведомому, - огрызнулся Эйерон, больше не рыдая.
Откуда-то со стороны до них донёсся беззлобный смех двух людей, мужчины и женщины. Похоже, Джуди и Рейлине понравилась новая традиция.
Захария прикрыл глаза. Мать велела беречь любовь, и он будет защищать её до последнего. А потом придёт в этот зал, разденется и примет соблазнительную позу, чтобы навсегда остаться в истории. Но это будет нескоро: любовь бессмертного дарует долгую жизнь, молодость и здоровье.
Но на охоту Захария Домерика брать никогда не будет.
Мой бедный дух! Ты, средоточье тела,
Игралище бунтующих страстей!
Что изнываешь, чахнешь ты без дела,
Заботясь лишь о внешности своей?
К чему так много трат на краткий срок
Существованья тленного жилища?
Иль для того живешь ты, чтобы мог
Роскошнее быть пир червей кладбища?
Нет, телу предоставя долг служенья,
Ты сам на счет трудов его живи.
В сокровищах небес ищи спасенья,
Снаружи беден - будь богач внутри.
Борись со смертью, тьму вносящей в свет,
Где смерть побеждена, там смерти нет!
Конец.