Через неделю пришло письмо от моего адвоката. Закон о возможности признания брака недействительным приняли досрочно. Норман также сообщил, что для подачи заявления в суд Карине даже не обязательно прилетать на Крет.
Я, честно говоря, и думать забыл об этом чертовом законе. Ну, не то чтобы забыл, но планировал, что Карина вернется на Крет после дачи показаний. И я к тому времени вернусь. И все у нас останется, как прежде…
Еще через пару дней прибыло и послание от Кары, в котором она сообщала, что уже отправила заверенное нотариусом заявление, и интересовалась, нужно ли ей приезжать собственно на сам процесс, и выражала сожаление, что разбор дела Килкени на Земле затягивается. Короче, стало очевидно, что возвращаться на Крет она не стремится.
Кстати, прощалась она, когда уезжала, весьма сдержано — «Пока. Выздоравливай» и короткий поцелуй в щеку. Впрочем, а на что я рассчитывал? На благодарность? Так мне ее благодарность ни разу не нужна!
Ответное письмо постарался выдержать в тех же традициях максимальной сдержанности, культуры и вежливости с общим посылом «делай что хочешь, только прекрати выносить мне мозг».
Перечитал, порадовался особо удачным формулировкам и… так и не отправил.
А к утру смирился с мыслью, что я полнейший болван, который уже слишком глубоко завяз…
И обменял билет.
За исключением редких вылазок в суд, я сидела у бабушки дома и неспешно ковыряла программку, которую еще на Крете давным-давно мне заказали. Процесс шел не особо гладко, и я постепенно приходила к мысли, что программист из меня, как и дизайнер, получился весьма убогонький. И дело даже не в скудности опыта (хотя и это тоже), а в отвращении к подобному виду деятельности. Видимо, природой не заложено в меня созидательных наклонностей. Вот что-то поковырять, дыры поискать, взломать — это да, это мое! Аж азарт появляется. А тут одна скукотища…
Ах да, Крис еще звонил. Не скрываясь — напрямую. Мол, кому нужно, уже в курсе, что мы знакомы и поддерживаем связь, так что нет смысла больше скрываться.
Я вынуждена оставаться на Земле, пока по делу Килкени не вынесут приговор, хотя уже дала все показания. Надеюсь, повторно вызывать меня не станут. К несчастью, я прохожу как один из ключевых свидетелей.
Правда, суд интересовали лишь финансовые махинации Килкени. Ни «химера», ни имена Зака и Аманды Бейл так и не всплыли в процессе. Смерть Стаса также ни одна из сторон не стала связывать с этим делом.
Последовав совету Рока, я не трепала особо языком — о чем спросили, о том и рассказала. Никому полная версия событий уже не нужна, и никому не поможет.
Тем более что в день, когда вызывали меня, на слушания явилась Эрика Лау и вскользь упомянула, что некоторые нюансы дела относятся к сфере государственной безопасности. В общем, на рожон я лезть не стала, хотя и огрызнулась в ответ, что когда у нее самой в команде с самого начала орудовал крот, то безопасность это не то, чем следует бахвалиться.
Судебное разбирательство свелось к выяснениям кто кому сколько должен, и как будут компенсировать причиненный Фредериком ущерб. Все идет к тому, что Килкени заочно признают виновным в растратах, еще нескольких топ-менеджеров «Дагинвест» вышвырнут из их мягких кресел за халатность, и на том конец.
Когда пришло письмо от адвоката Рока, я просто сказала себе, что должна выполнить свою часть обязательств как следует. Не откладывая на потом, составила заявление, заверила и отослала на Крет. Тут как с больным сгнившим зубом — рвать все равно придется. Затягивать нет смысла, только дольше промучаешься. Пора приучать себя к мысли, что наш недолгий роман подходит к логическому концу.
Поэтому я не совсем поняла, почему Рок настаивал на моем возвращении на Крет. А его звонок сегодняшним утром с новостью «Не ждала? А я приперся» и вовсе застал врасплох. Муженек, как обычно, в своем репертуаре — он решил, он сделал, а ты понимай, как хочешь. Зла не хватает!
Ну ладно, ладно. Признаю, я немного лукавлю. Внутри словно завязался тугой узел из ожидания, радости, тревоги и надежды.