— К вечеру должен очнуться, — доброжелательно улыбнулась медсестра, закрепляя датчики на участках тела, не закрытых стерильными повязками.
Я осторожно присела на краешек кресла, дивясь тому, что наконец-то нахожусь так близко от него. Едва касаясь, провела кончиками пальцев по здоровой руке, просто чтоб убедиться, что не брежу. Так хотелось прижаться щекой к его ладони, но я боялась причинить боль.
По щеке поползли слезы, и я впервые не пыталась их сдержать.
Ты так сильно мне нужен… Ты даже представить не сможешь, насколько…
Пожалуйста, возвращайся.
Просто живи… Мне даже все равно, где и с кем. Пускай не со мной и за миллионы световых лет… Не важно. Мне просто нужно знать, что где-то во вселенной ты есть…
Глава 44. О трудностях выздоровления
Как же хочется пить… Во рту пересохло, язык превратился в сухую пористую губку. То, что я нахожусь в больнице, понял сразу по запаху медикаментов и специфичной слабости, которая могла быть лишь следствием наркоза и обезболивающих. Шевелиться не хотелось, но жажда оказалась сильнее — пришлось открыть глаза, чтоб сориентироваться в пространстве-времени. Сбоку раздался шорох, и передо мной возникло лицо Кары.
— Рок? — шепотом позвала она. — Ты очнулся?
— Воды, — прохрипел так тихо, что сам не разобрал слов.
— М-м-м… — Кара озадаченно нахмурилась, но через мгновение догадалась: — Дать пить, да?
Я слабо кивнул, поняв, что внятно говорить пока не в силах.
— Сейчас, секундочку, — она исчезла, послышался шум воды, и благословенная влага коснулась губ. Но Кара только слегка смочила их.
— Еще.
— Много нельзя… Ладно, одну ложечку. Больше не проси.
От долгой неподвижности тело онемело и казалось чужим. Мозги, как ни странно, соображали четко, а вот слова выдавливались с трудом, через силу, будто при крайней степени опьянения.
— Долго я тут?
— Две недели. Тебя подстрелили, помнишь?
— Такое забудешь…
— Прооперировали сразу, а сегодня утром — еще раз. Но уже все хорошо, ты поправишься.
Невредимой рукой стянул с груди простынь… Так-с, повязки на левом плече и туловище. Ничего не чувствую: боли нет, только слабость.
— Тш-ш-ш, не трогай, — пресекла мое движение Карина, ухватив за ладонь и осторожно уложив руку обратно. — Подожди, врача позову.
Она нажала что-то у изголовья и склонилась ко мне. Вся какая-то серая с запавшими щеками, заострившимися скулами, с сжатыми в тонкую бесцветную линию губами. На ее лице остались лишь одни огромные глазищи.
— Как ты себя чувствуешь?
— Терпимо… Выгляжу точно получше тебя, — фыркнул я.
— Умеешь ты комплименты делать, — беззлобно улыбнулась Карина.
— Ну-у… Пока не отошел от наркоза, следует пользоваться моментом и резать правду. У вас все нормально? Живы-здоровы?
— Да, все хорошо, не волнуйся, — ласково улыбнулась нормалка.
После осмотра эскулапом меня снова сморил сон. Проснулся, когда за окном уже темнело. Карина дремала в кресле, поджав под себя ноги и склонив голову на подлокотник. Ни дать ни взять — котенок, свернувшийся клубком. Она встрепенулась, ощутив мой взгляд.
— Проснулся? Тебе что-то нужно?
— Подними изголовье. Хочу посидеть.
— Тебе, наверно, пока нельзя…
— Хоть немного.
— Ладно. Сейчас, подожди… Разберусь, как оно работает. Так… ага… — верхний сегмент кровати пополз вверх. — Все, хватит.
— Спасибо, — я огляделся вокруг. В голове еще плавал туман, но общее состояние удовлетворительное. Две недели, она сказала? Неслабо меня задело. — Томас мертв?
Я этому гаду не оставил шансов, но хотелось убедиться и расспросить в подробностях.
— Да.
— Полиция сильно прессовала?
— Нет, меня только на опознание звали… Сказала, что не знаю, кто он, и все.
— Не допрашивали? Подписку о невыезде брали?
— Нет, я тогда только сказала, что ничего не знаю. Больше не приходили.
— Ясно.
— Надо было рассказать?
— Нет, так даже лучше. Будут спрашивать, продолжай стоять на своем. Ничего не знаю, ничего не видела.
Ко мне они в любом случае придут, когда узнают, что очнулся. Но раз Карина молчала, то и мне выгодней всего будет уйти в несознанку. Вдруг мне после наркоза память отшибло?
М-да, невезучая у нас эпопея с «химерой» получилась. Ничего не приобрели, зато все долго лечились — и Зак, и Кара, теперь вот и я.
От короткого смешка болезненно свело живот… Черт.
— Что? Тебе плохо? — испугалась Кара.
— Просто подумалось, что наша группа теперь может заслужено носить звание «сборной команды инвалидов». Кстати, как там наш третий болезненный?
— Зак? — она одарила меня наиболее беспечной из арсенала своих улыбок. — С ним все нормально.
— Карина, не ври. Он ранен?
— Нет, нет, что ты! Все хорошо, правда.
И глаза честные-честные… Как обычно, когда врет.
— Где он? Рассказывай давай! — устало потребовал я.
— Понимаешь… — замялась она, с особым вниманием рассматривая носки свои кроссовок.
— Ну?!
— Он с Килкени… — выпалила она и бросила быстрый взгляд, проверяя мою реакцию. — Килкени позвонил мне, волновался за Зака… и насчет Томаса пытался предупредить.
— Стоп. Килкени на Прино?
— Да… То есть, нет. Думаю, он уже улетел… — Карина судорожно вцепилась пальцами в поручень кровати.
— У него был твой номер?
— Не мой, Аманды. Мой телефон разбился, а Зак отошел, и ты в капсуле лежал, а мне позвонить срочно нужно…
— Стоп. Не суетись, — я накрыл ее кисть ладонью и ощутил потряхивающую ее мелкую нервную дрожь. — Давай с самого начала и по порядку.
Она сидела в глубоком кресле, придвинутом впритык к кровати, и отстраненно излагала факты, тщательно избегая давать им эмоциональную оценку. И смотрела в пол или в окно, словно там происходило что-то до ужаса интересное.
Постепенно все кусочки пазла становились на свои места. Аманда, которая не могла спасти себя и стремилась уберечь хотя бы сына. Фредерик Килкени, мечущийся между честолюбием и любовью. Зак, испуганный мальчишка, озлобившийся на отца и потерявший мать. Томас, отморозок, шагающий к цели по трупам и ждущий удобного момента, чтоб нанести удар в спину, собственному хозяину. Земной Союз, которому необходимо прижать к ногтю правительство Маргуны. Стас, эксцентричный великовозрастный балбес, решивший срубить денег по-быстрому и втянувший в свою аферу бывшую школьную подружку. И, конечно же, Карина, с ее уникальной способностью слепо вляпываться в неприятности.
— … Зак никогда не простит меня.
— Тихо, маленькая, — я притянул ее к себе и прижал голову к груди, успокаивающе гладя по волосам. — Не терзай себя.
— Только знаешь… я ни о чем не жалею, — упрямо произнесла она и попыталась отстраниться.
— Ну и правильно, — мои губы прижались к ее лбу.
— Ну скажи же это! — потребовала Карина, все же выскользнув из-под моей руки.
— Что «это»?
— Что я дрянь и проступила мерзко, — еле слышно произнесла она.
— Ты действовала так, как считала правильным, и я не собираюсь тебя ни в чем обвинять, — резко отрезал я.
Поступил ли бы так же? Не знаю… Наверно, нет. Искал бы другие пути. С другой стороны, легко рассуждать сейчас. А в критической ситуации?.. Кто знает.
Я не вправе осуждать Карину и не буду этого делать. Более того, нужно ее как-то успокоить и отвлечь, пока она не довела себя до срыва.
— Как думаешь, Килкени правду сказал? — она в задумчивости покусывала нижнюю губу и легко водила подушечками пальцев по моему предплечью.
— О чем именно? — рассеянно отозвался я.
— Что он не причинит вреда Заку. И об Аманде… ну, что он не виноват в ее смерти.
— Да, определенно. Уверен, ему не безразличен сын. Килкени многим пожертвовал ради его блага. Не только когда решился на хищения на Земле, но и прилетев сюда, на Прино, рискуя быть узнанным. А вот остальные его делишки…