Прикрыв глаза, сделала глубокий вдох, шмыгнула носом и открыла глаза. Картинка не изменилась. Дима лежал на спине, а сверху него восседала незнакомая женщина. Она повернула голову и удивленно захлопала бледно-голубыми глазами.
Мир словно пошатнулся для меня, когда Дима стащил ее с себя. Я подметила, как его все еще эрегированный член плюхнулся на живот и дернулся, точно протестуя, что его вырвали из уютного гнездышка. Женщина натянула на себя одеяло и не двигалась с места. Слезы ручьем брызнули из моих глаз. Я переводила затуманенный взгляд с любимого на женщину и назад. Внутри меня в этот момент пронесся тайфун. Внутренности стянуло тугим узлом, как удавкой. В комнате резко стало нечем дышать, меня бросило в жар, затем в холод от осознания ситуации. Хотелось, чтобы Дима все объяснил, успокоил меня. Или еще лучше – проснуться и понять, что это лишь кошмарный сон.
Молчание слишком затянулось. В комнате стояла оглушающая тишина, нарушаемая лишь моими всхлипами. Сердце отчаянно колотилось, причиняя небывалый дискомфорт. Казалось, что его пытаются вырвать из груди острыми когтями. Я все молчала, не в силах произнести хоть что-то. А Дима, будто так и надо, смотрел на меня ленивым и безразличным взглядом, потому только от этого хотелось упасть на колени, погрузить пальцы в пушистый ковер, сжать кулаки и разрыдаться еще горше, спрашивая: «За что?»
Не знаю как, но я сдержала этот порыв. Казаться слабой – не в моих правилах. Конечно, было дико больно, обидно и как минимум отвратительно от всего этого. Тем не менее выпрямила спину, стерла мокрые дорожки горьких слез и с вызовом посмотрела Димке в глаза.
Он, заметив перемену моего настроения, иронично выгнул бровь.
– Ты мне ничего не хочешь сказать? – я желала, чтобы голос звучал уверенно и без толики горечи.
Это было очень тяжело сделать, учитывая всю сложившуюся ситуацию. Поэтому, услышав мой жалкий дрожащий голос, Дима скривился на несколько секунд, а затем вновь вернулся к своему ленивому взгляду.
– А разве и так не ясно? – от его безразличного тона чуть не закричала.
Желудок свело спазмом, и тошнота подкатила к горлу. Черт! И этого человека я любила больше жизни? Мне не верилось, что все его слова любви оказались ложью. Сейчас это стало так очевидно! Какой же я была слепой идиоткой! Пусть он и твердил мне, что любит, но лишь теперь я поняла, что говорил он их чисто автоматически, без капли чувств. От осознания собственной тупости горько рассмеялась. Смех был похож на нарастающую истерику. Не хотелось, чтобы эти двое начали потешаться над малолетней идиоткой. Я мигом взяла себя в руки. И хоть внешне старалась выглядеть спокойно, но тело сотрясала крупная дрожь. Внутри все переворачивалось от боли и несправедливости. Зачем же он так со мной? Еле стоя на ногах, глотая слезы, устремила полный отчаяния взгляд на Диму.
– А как же наш ребенок? – я цеплялась за любую ниточку, желая удержать мужчину при себе, даже не задумываясь о том, что это все глупо и бессмысленно.
– Ну а что ребенок? – пожав плечами, переспросил он. – Я его не хотел, и ты это прекрасно знаешь! – его слова, как хлесткая пощечина, отрезвили меня.
И, пока я не смогла вставить и слова, он продолжил:
– Знаешь, мне было хорошо с тобой и все такое. Ты скрасила мое одиночество, но теперь, как видишь, ко мне вернулась бывшая девушка. Ну, ты помнишь, я рассказывал о ней.
Да, я помнила. Лариса. Она его бросила. У них, по словам Димы, намечалась свадьба. Они были влюблены друг в друга еще с детства. Но незадолго до свадьбы Лара объявила, что запуталась и уехала, оставив Диму в одиночестве разгребать все проблемы, касающиеся свадьбы. Через неделю мы с ним познакомились. Я не наседала на него, всегда поддерживала, выслушивала. И как минимум рассчитывала на взаимность.
– Выходит, ты лишь использовал меня? – глупой девушкой меня нельзя было назвать, и сейчас все встало на свои места.
Он же не обещал мне ровным счетом ничего! А когда я случайно забеременела, постепенно сама перебралась в его квартиру. Не он предложил это. Просто Дима не возражал. Надо же… Из глаз моментально соскользнули розовые очки, и я усмехнулась. Нет, радоваться тут, бесспорно, нечему, но в тот момент это единственное, что можно было сделать. Гордо вскинув подбородок, на ватных ногах вышла из комнаты. В коридоре достала из шкафа свою дорожную сумку и вновь вошла в спальню, в которой когда-то была безмерно счастлива.
Пока беспорядочно закидывала свои вещи в сумку, обстановка в комнате накалилась до предела. Дима ничего не говорил, не пытался мне помочь или хоть что-то еще сказать. Он даже не удосужился прикрыться или хотя бы стащить презерватив. Он точно собирался после моего ухода продолжить кувыркаться со своей престарелой курицей. От этого мне стало так противно, что находиться в одном помещении с этими людьми было невыносимо.