Майя, даже не стесняясь своего вида (я даже на миг предположила, что она забылась) жадно пила воду. Я все время переводила взгляд с подруги на брата. В то время как Майя пила, Макс не сводил с нее горящего взгляда. И когда капелька воды потекла мимо рта, проделывая не долгий путь от подбородка до груди, Макс сглотнул и подался вперед.
— Спасибо, — Майя протянула стакан Максу и улыбнулась.
Он проморгал несколько раз, видимо, соображая, что вообще она сказала, и забрал стакан.
— А почему… — начала Майя, но когда поняла, что сидит в нижнем белье, пискнула, следом натягивая одеяло по самый подбородок.
— Да, есть, конечно, огрехи, — поставив стакан на тумбочку, Макс сложил руки на груди и ехидно улыбнулся. — Но в целом очень даже ничего… — продолжая ехидничать, он прищурил глаза. — Но, повторюсь, ты не в моем вкусе, и не нужно делать такие хитрые трюки! — уже более тверже добавил и свалил из комнаты, когда я схватила тапок и, швырнув в него, попала в закрытую дверь.
— Козел, — прошипела, всматриваясь в перекошенное от злости лицо подруги.
— Да ладно тебе, — тяжело вздохнув, она посмотрела на меня.
— Но он ведь оскорбил тебя, а ты… — я не смогла договорить.
— Поверь, он не стоит и капли моих слез или переживаний, — положив свою ладонь поверх моей, она улыбнулась, словно и не слышала обидных слов.
— Поражаюсь твой выдержке, — сказала я, а сама поневоле вспомнила о Грише.
Предательское сердце замирало каждый раз, когда я вспоминала о нем. Частичка меня рвалась к нему, хотела простить и жить, как раньше. Другая же частичка ненавидела его всеми фибрами души и не желала больше никогда видеть предателя. И я разрывалась между двух огней, не зная, как жить дальше.
— Май? — я подняла на подругу полные непролитых слез глаза.
— Ну что опять? — печально спросила она, когда поняла, о чем я думаю.
— Как мне дальше жить? Я ведь с ума сойду-у-у, — все-таки расплакавшись, спросила ее, но скорее риторически.
Я не ждала ответ на этот вопрос. Сама себе его задавала миллион раз. И хоть бы один раз мозг выдал нормальный ответ.
— Обычно жить: учиться, устроиться в новую мастерскую, радоваться жизни, а главное, почаще улыбаться, чтобы этот придурок видел, как тебе хорошо без него! — уверенно заявила Майя, пододвигаясь ко мне и, протянув руку к моей голове, удобно устроила ее у себя на плече, обнимая меня и крепко сжимая в объятиях.
Так, в тишине, нарушаемой лишь моими всхлипами, мы просидели еще около десяти минут.
— Что-то кушать хочется, — печально заключила подруга, когда ее желудок издал характерный жалостный урчащий звук.
— Тогда пойдем! — встрепенувшись, я подорвалась с кровати и решила переодеться.
Подруга вторила моему поступку. Она откопала в шкафу свои вещи, которые оставляла всегда на крайний случай. Пока я одевалась, пыталась вспомнить, какие пакости мы с Майкой вытворили вчера.
— Май, — я взглянула в зеркало, в котором отражался силуэт подруги.
— М? — промычала она, натягивая свитер.
— А что мы вчера вообще натворили? — спросила я, надеясь на то, что подруга уж точно помнит.
— Ну… — она вдруг замерла и задумалась. — Кажется, мы ходили в магазин и… — Майка вновь замолчала и нахмурилась. — Блин, дальше как отрубило, ничего не помню.
— Вот блин! — излишне эмоционально воскликнула.
— Может ничего такого мы и не сделали, — она пожала плечами.
— Да ну? — ехидно спросила, кое-что припоминая.
— Что? — Майя, кажется, заподозрила неладное.
— А как ты целовалась с моим братом, тоже не помнишь?
Майя побледнела и ахнула.
— Я? — она испуганно уставилась на меня и прикрыла рот рукой.
— Ты, ты! — я закивала, мило улыбаясь и наблюдая за ее реакцией.
— Да нет! — она начала расхаживать по комнате, размышляя о чем-то. — Или да… — испуганно пробормотала Майя, округлив глаза. — Боже… — застонала и протянула руки к потолку.
Я хихикнула и, подойдя к ней, положила руку на плечо.
— Не волнуйся, ты это начала, сама же и закончила. Он даже, наверно, ничего и не успел понять, — я прикусила губу, чтобы ненароком не рассмеяться с поведения подруги.
Она заметно нервничала, руки подрагивали, дыхание участилось, и могу поспорить, что пульс сейчас зашкаливал.
— Ну надо же быть такой патологической дурой! — зло бросила она, зарываясь пальцами в темные волосы. — И как мне теперь смотреть ему в глаза? — печально спросила Майя, а у самой был взгляд побитой собаки.
Я лишь вздохнула, не понимая, что на это ответить. Зная брата, он решит и этим подколоть Майечку. Вот не понимаю я, почему он относится к ней подобным образом? Словно пытается своим поведением что-то доказать. Но только кому? Себе или остальным? Нет, в этой ситуации точно была загвоздка. Но мне не хотелось сейчас об этом думать. Сначала нужно разобраться в своих бедах, и только после этого можно и о других подумать.
— Ну он же не будет открыто нападать перед твоими родителями? — словно цепляясь за соломинку, спросила она, смотря умоляющим взглядом, наверно ожидая подтверждения.
— При родителях, может, и не будет, но я не уверенна, что они сейчас дома, — как бы извиняясь, сказала я и взглянула на часы.
Ого! Да, когда я говорила, что нас разбудили рано утром, глубоко заблуждалась. Сейчас уже шел второй час, не хило мы проспали. Да при всем желании я бы не попала на учебу. Ну и ладно, потом все обязательно нагоню.
— О нет… — застонала Майя, когда поняла, что план провалился с треском.
— Ну, может, я смогу отбить его нападки. А, может, он и вовсе ничего не вспомнит, — лукавила, но лишь чтобы приободрить подругу.
— Твои слова, да Богу в уши!
Мы, не торопясь, пошли на кухню. Я шла сзади, а подруга впереди, делая неуверенные шаги, словно моя квартира — это минное поле. И пока подруга мучилась угрызениями совести, моя собственная совесть просто вопила, что Гриша скоро наведается. Вот не верила я в то, что мы просто решили сходить в магазин. Ночью. И, выпив шампанского, вернулись домой.
Когда я первой вошла на кухню, то остановила взгляд на хищном оскале брата, который как ни в чем не бывало хлебал чаек. Несмотря на то, что я его очень сильно люблю, сейчас по нему явно плакала скалка. Так и хотелось хорошенько треснуть ею, стирая эту, казалось бы, милую улыбочку.