– У-ух! – скрипнул зубами Кондрашов от бессильной злобы. – Попадись они мне, я бы их гусеницами закатал так, чтобы и мокрого места не осталось. Да ведь такую гнусную мерзость и пакость даже совхозный скотомогильник не примет.
Глава третья
1
Оптимизм – основа нормальной человеческой натуры, а людские поступки – те кирпичики, из которых складывается здание бытия. И каким заложишь «нулевой цикл», таким поднимется и строение в целом. Случаются, конечно же, случаются в нашей судьбе бесконечно печальные события. Но тот, кто верит в свою планиду, кто денно и нощно, подобно прилежному каменотёсу, с надеждой подгоняет и складывает один к одному кривобокие разноцветные деньки-булыжники удела своего, тот рано или поздно выстроит светлый и торжественный храм, где найдёт отдохновение его душа.
Больше трёх недель самодеятельные замараевские артисты, не жалея усилий, по вечерам готовились к концерту под руководством Аркадия Николаевича Лукина. И, наконец, предновогодний декабрьский вечер, которого члены творческого коллектива ожидали с равными мерами нетерпения и опасения, стал близок. А в канун его состоялась генеральная репетиция или, как её именовал Лукин, прогон. К ней художественный руководитель приготовил настоящий сюрприз.
Два дня до того Лукин отсутствовал, уезжая за артистическим реквизитом в Среднегорск. И в течение этого периода парни и девчонки из ансамбля по привычке приходили к клубу пообщаться, потолкаться, обменяться информацией, да и, чего уж греха таить, пофлиртовать. Сие явление Кондрашов иронически называл «великосветской замараевской тусовкой».
На этих сельских посиделках, а точнее сказать «постоялках», таинственное словечко «реквизит» так и порхало из уст в уста. «Знаем мы его реквизит, – с многозначительной ухмылкой говорил Володя Попов, наряду с другими прознавший про слабость Лукина к выпивке. – Небось, с дружбанами среднегорскими квасит. Замахнуть ему треба литра эдак по полтора на каждый глаз. А ведь у него ещё очки есть. Это сколько получается? Правильно, четыре! Вот и считайте, как он там надрызгается».
И Володя, обладавший недюжинным даром подражания и перевоплощения, передразнивал отсутствующего заведующего клубом, картавя под дружный хохот развесёлой ватаги: «Дгуги мои! Да у меня же кгугом знакомые и пгиятели: и в упгавлении культугы, и в обгастной фигагмонии, и в театге опегы и багета…Да что там, в самом госконцегте знают и помнят Лукина!»
Однако, по возвращении Аркадия Николаевича с набившим оскомину пресловутым реквизитом, Попов и кое-кто с ним прикусили язычки: шеф творческой молодёжи привёз в совхозном микроавтобусе массу всякого имущества. И пусть одежда и обувь оказались устаревшего фасона, но когда в ходе прогона парни, все как один, вышли в голубых костюмах и одетых под пиджаки жёлтых рубашках, а девушки – в голубых со стальным отливом платьях до пят, эффект был оглушительным. Случись так, что Лукина привезли бы из Среднегорска вдрызг пьяным и голым на индийском слоне, изумление было бы меньшим.
Юрий, по крайней мере, на манер древних римлян поднял палец большой руки, а Кропотов по-восточному прищёлкнул языком. И только Володя Попов с характерным для него скепсисом продолжал упорствовать и мрачно съязвил: «Голубая капелла. Хор мальчиков-комиков и девочек-гномиков». Истины ради следует отметить, что возмущённая женская половина коллектива тут же принудила его извиниться и взять свои слова обратно, а Кропотов, улучив момент, поставил ему смачный «американский щелобан». Добро, что личный опыт по этой части у него имелся.
2
День премьеры настал. Концерт следовал непосредственно за совхозным собранием, на которое съехались делегаты со всех совхозных деревень. Вот тут-то артистов и охватило жуткое волнение. Аж железобетонного циника Попова пробрало. Володя, несмотря на то, что Кондрашов отрезвляюще сначала постучал ему по лбу, а затем по дереву, всё же отхлебнул украдкой глоток самогона из припрятанной фляжки. Вера Гордина поминутно подглядывала за публикой через щёлочку меж половинок занавеса и драматическим шёпотом произносила эпитафию:
– Мамочки, я сейчас умру! Их человек двести сидит! И, главное, все смотрят сюда!
– Куда ж им ещё смотреть, дурёха, – хмыкал Попов, расхрабрившийся после глотка. – Через плечо, что ли?
Стресс снял Кропотов. Когда за занавесом парни разворачивали подвешенную к потолку декорацию с изображением крестьян на жатве, привезённую завклубом из Среднегорска, он вспомнил чеховское выражение про ружьё, которое обязательно должно выстрелить, цитированное Лукиным.