В арсенале юного ведущего, вошедшего в созидательный азарт, имелась и ещё одна «домашняя заготовка». Тематически предваряя выход дуэта в составе Стеллы Кораблёвой и Марины Шутовой, которые исполняли песню «Девочка-зима» из репертуара группы «Лицей», Юрий прочёл стихотворение собственного сочинения:
Где родилась, моя снежинка?
Откуда, нежная, летишь?
И вот жемчужною слезинкой
В ресницах милой ты дрожишь.
Вы, как мечты мои, красивы,
Как чудо-грёзы далеки,
Как божьи пташечки пугливы,
И одинаково хрупки.
А я на вас дохнуть не смею:
Вдруг вы исчезнете, как сон?
Вас как судьбу свою лелею!
Сколь безнадёжно я смешон…
Не сохранить шаги в пространстве,
На время не наложить вето,
И вянет в жутком постоянстве
Их бытие, их бабье лето.
Снегурочка моя не знает,
Что предстоящею весною
Вся красота её растает
На небе дымкой голубою.
Морозом, снегом с ливнями
И вьюгой создана –
Невеста неба зимнего,
Да не моя жена.
Чтоб не расстаться с ненаглядной,
Чтоб сказка не случилась вновь,
Нужна к её красе прохладной
Горячая мужская кровь.
И родниковою водой,
От облика неповторимого,
Ты будешь вечно молодой!
В бессмертной памяти любимого…
Концертный вечер был непредсказуем не только для зрителей. Кондрашову, проработавшему программу «наизусть», он тоже открылся с неожиданной стороны. Подлинным откровением для него стала декламация стихотворения Константина Симонова Стеллой. Это событие оттеснило на второй план как его собственное пение, когда вкупе с остальной публикой певцу застенчиво аплодировала и его мама, так и великолепное соло Нины Самохиной, прошедшее на бис.
До концерта Кораблёва шлифовала исполнение баллады Симонова «Сын артиллериста» перед Лукиным, и потому Юрий, наравне с прочими, услышал его впервые. Ах, как же Стелла его читала! Паренька в течение всего её выступления не покидало ощущение того, что он вместе с героем произведения Лёнькой Петровым пережил детство, взросление, боевую молодость. Подростком Лёнька потерял отца-кавалериста, которого ему посильно заменил верный друг отца – майор Деев. Именно с ним Лёньке довелось овладевать не только верховой выездкой, стратегией и тактикой, но и искусством держать удары злодейки-судьбы. Подчас мальчишка Петров сваливался с коня, и тогда:
Свалится и захнычет.
– Понятно, ещё малец!
Деев его поднимет,
Словно второй отец.
Подсадит снова на лошадь:
– Учись, брат, барьеры брать!
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может
Вышибить из седла! -
Такая уж поговорка
У майора была.
Потом пришла война. Выполняя боевое задание, Лёнька Петров проник в тыл врага и оттуда корректировал по рации наводку наших батарей. А когда его обнаружили, он вызвал самоубийственный огонь на себя. И Кондрашова охватило ощущение, словно он в связке с ним передавал последние координаты приёмному отцу майору Дееву: «Немцы вокруг меня. Бейте четыре, десять. Не жалейте огня!..» И заодно с самоотверженным разведчиком Юрий готов был умереть за победу.
И на командном пункте,
Приняв последний сигнал,
Майор в оглохшее радио,
Не выдержав, закричал:
– Ты слышишь меня, я верю:
Смертью таких не взять.
Держись, мой мальчик: на свете
Два раза не умирать.
Никто нас в жизни не может
Вышибить из седла! –
Такая уж поговорка
У майора была.
В атаку пошла пехота –
К полудню была чиста
От убегавших немцев
Скалистая высота.
Всюду валялись трупы,
Раненный, но живой,
Был найден в ущелье Лёнька
С обвязанной головой.
Когда размотали повязку,
Что наспех он завязал,
Майор поглядел на Лёньку
И вдруг его не узнал:
Был он как будто прежний,
Спокойный и молодой,
Всё те же глаза мальчишки,
Но только…совсем седой…
Фронтовая легенда проняла Кондрашова. Она прошла через сердце юноши. Поэма словно перекликалась с лихолетьем девяностых годов, которые переживала Россия, его Россия. И лихая година случилась потому, что Родине остро не хватало такого вот Лёньки Петрова, и такого вот майора Деева. В зале плакали…
И со Стеллой с начальными строками стихотворения произошла мистическая, сверхъестественная метаморфоза: из прекрасной феи в строгом платье, трогательно сжимавшей девичий платочек, она в воображении зрителей перевоплотилась в молоденького солдатика, самоотверженно скомкавшего всмятку пилотку, но не дрогнувшего перед костлявой смертью-старухой.