– Здравствуйте, – вежливо проговорил тот.
– Вот же он, Васька! – выкрикнул младший брат.
Он схватил котёнка и принёс его с кухни гостье.
– Маленький мой! – певуче проговорила Кораблёва, гладя рыженького кроху. – Один остался, да? Бедненький ты наш! Я тоже испытала, до чего плохо оставаться одной-одинёшенькой…Веня, ты не опоздаешь в школу? – спохватилась она.
– Не-е, – пояснил тот. – У меня в запасе целых десять минут.
Стелла и Венька разделись, прошли в гостиную, унося с собой котёнка, и там стали о чём-то разговаривать. Юрия, прервавшего нехлебосольную трапезу, охватило просто нестерпимое желание присоединиться к ним. Но нельзя было поддаваться слабости, недостойной мужчины. И потому он, стиснув зубы, оделся и пошёл в гараж.
2
В обеденный полдень у входа в ограду дома Кондрашовых скопилась целая делегация: Лидия Николаевна подошла со стороны детсада, Венька – от школы, Юрий – от гаража, а из директорской легковушки, которой, естественно, «заруливал» Кропот – выпорхнула Стелла. И далее они вчетвером, делясь последней информацией, зашли в дом.
– Как только утром Веня мне показал Ваську, – раздеваясь, рассказывала девушка, – я тотчас вспомнила, что в контору ещё в декабре приходила молодая женщина – Ксения Рузавина. Она в ноябре родила девочку, а нам всё жаловалась, что грудного молока у неё в избытке и его приходится сцеживать. Так я и подумала: а если попробовать женское молоко Ваське дать? Оно же универсальное и самое богатое на микроэлементы. Сходила к ней, рассказала всё. Ксюша сказала: «Конечно, конечно! Лишь бы помогло». И нацедила мне молочка.
– Попытка не пытка, – с сомнением вздохнула Лидия Николаевна.
– Стелла! Надо, надо дать это молоко Ваське! – с загоревшимися от вспыхнувшей надежды глазами выкрикнул Венька. – А где оно?
– Вот, – достала та из сумочки небольшой пузырёк.
В стеклянной ёмкости слегка колыхалась жидкость мелового цвета. Женское молоко, по сравнению с коровьим, по крайней мере визуально, Кондрашова не впечатлило. Оно было жидковатым, с лёгкой просинью, и юноша про себя укрепился в типично мужском скепсисе относительно успешности эксперимента. В отличие от Веньки. Братишка был просто наполнен оптимизмом и отчаянной верой в светлый исход. Он мигом сбегал за Васькиным блюдцем и сейчас тянул руку к пузырьку:
– Стеллочка! Давай, давай я налью!
– Погоди, Венечка, – остановила его та. – Нам с Маришей Бурдин дал машину, и мы съездили в Ильск, в ветклинику. Поведали Васечкину историю. А там нам и говорят, что у кошек молоко обладает уникальными свойствами. А так как у Ночки котята были совсем маленькими, то от коровьего молока у них возникла закупорка и непроходимость кишечника. Потому Васе, прежде всего, надо поставить клизму. И нам одолжили специальную резиновую «грушку» и физиологический раствор.
С этими словами Стелла продемонстрировала микроскопическое «орудие производства». Она профессионально подогнула рукава кофточки и распорядилась в адрес Юрия и Веньки, по-братски одинаково таращивших глаза:
– Мы с Лидией Николаевной идём мыть руки, а вы найдите Васю, приготовьте нам полотенце, тёплую кипячёную воду и мыльце.
– Йес, – с готовностью откликнулся младший Кондрашов.
Ослабшего котёнка Венька обнаружил под русской печью, где тот спал. Девушка привела Ваську в чувство, ласково и бережно его потормошив. А затем Стелла, эта дивная и неподражаемая посланница небес Стелла, сама сделала отнюдь не аристократическую процедуру беспородному котёнку Василию!
В этот момент в памяти Кондрашова, исподволь смотревшего на медицинские манипуляции, всплыла картина, когда в сельской школе ученикам поголовно ставили профилактические инъекции в ягодицы. И Кропотов, тогда ещё девятиклассник, возмущённо орал на весь коридор: «Уколы?! Да ну их в задницу!»
Юрий же…Юрий бешено завидовал Ваське. Ах, если бы он хоть наполовину был столь же дорог для этого неземного создания! Ах, если бы она с ним была также нежна…Ну, разумеется, без этих глупых действий с «грушкой», унижающих мужчину.
Спустя четверть часа мурлыка маленький сходил по-большому. И Юрий впервые в жизни лицезрел, как две взрослые женщины умилялись над отнюдь не высокохудожественным процессом. А Венька? Так тот, чтобы не вспугнуть рыженького лохмача, вообще тихонько шептал: «Ура! Ура! Ура-а-а!» Впрочем, Кондрашов-старший тоже порадовался. Но по-мужски сдержанно. Не дав чувствам проявиться в эмоциях.
Потом Стелла с Венькой сделали Ваське санобработку и подтащили к блюдцу с животворящей влагой. Тот упирался и вовсе не проявлял энтузиазма. Он нехотя глянул на предлагаемое ему меню, и вяло и равнодушно пискнул.