– Пей, глупыш, пей, – настойчиво подталкивала молодая опекунша подопечного к блюдцу.
– Пей, Вася, пей, – уговаривал котёнка и Венька, помогая Стелле.
Настырный Васька, как и всё Кондрашовское племя, ни в какую не слушался, упирался лапками и, сверх того, недовольно шипел.
– Шипит ведь! – удивился Юрий. – Верный знак, что жить хочет. От горшка два вершка, тощее Кощея Бессмертного, а шипит.
– Попробуй, Васенька, – не отвлекаясь на комментарии, упорствовала девушка, и с третьей попытки окунула-таки мордочку котёнка в блюдце.
Васька опять зашипел по-гусиному, раздражённо отряхнулся и облизал язычком узенькую полоску губ. Самозваная мамаша, демонстрируя невесть откуда взявшиеся диктаторские замашки, продублировала силовые методы управления. Котёнок вторично облизнулся. Дальше дубли, как в кино, последовали один за другим. И где-то на «один/дубль-девять» Васька, совершенно непредсказуемо, сам проявил интерес к угощению. Он придвинулся к заманчивому блюду, принюхался, отведал его на язычок, и…, в конце концов, принялся лакать из блюдца.
– Вот так да! – вырвался возглас у Юрия.
– Победа! Победа! – потрясая кулачками, шептал Венька.
– Вашего брата мы завсегда обкрутим, – засмеялась Лидия Николаевна.
– Тс-с! – строго приложила Кораблёва указательный палец к губам, пресекая тем самым гам, который мог напугать котёнка.
Васька же всё хлебал и хлебал молоко, пока не вылакал его до донышка. Вылизав блюдце досуха, он…запищал, прося добавки!
– Ну, нет! – теперь облегчённо улыбнулась и спасительница
рода кошачьего. – Много тебе, малышок, нельзя – плохо станет.
– Да-да, – подтвердила и Лидия Николаевна. – После такой голодной диеты необходимо выдержку сделать.
Рыжий озорник, догадавшись, что от суровой благодетельницы пощады ждать не приходится, прилежно облизнул остренькую мордочку, потёрся о ноги девушки, протяжно зевнул, и прямо у блюдца завалился спать, выкатив набок своё чуточку округлившееся брюшко.
Венька преданно и влюблённо взирал на добрую волшебницу и готов был ползать перед ней и вообще выполнить любое указание королевы его сердца. Да и Кондрашов (стоявший чуть в стороне от всех) поражённый чудесным преображением, с немым восхищением взирал то на спасённого малыша, то на Стеллу, и восклицал про себя: «Живи, Васька! Живи, Детёныш Человеческий! Живи, да помни, кому ты обязан своим вторым рождением».
3
Вот на такой оптимистичной ноте завершалась спецоперация по спасению Васьки.
В последующие дни Стелла навещала Ваську и с «ассистентом» Венькой лечила котёнка. И так длилось до тех пор, пока у рыжего плутишки всё не наладилось, а процесс пищеварения не пошёл «самотёком».
Однако то было потом, прежде же, в день Васькиного «чудодейственного воскресения», Кондрашов проводил Кораблёву до хижины дяди Толи. В пути Юрий попросил у Стеллы прощения, они объяснились и помирились.
В небе вполнакала светил уже ночной полумесяц. Юрий в упоительном отдохновении вдыхал то ли морозный воздух, то ли аромат любимой женщины, а та, всерьёз войдя в образ лечащего врача, так же, как недавно Ваське, делала ему «воспитательную инъекцию».
– Юрочка, как бы ни сложились наши судьбы, – выговаривала ему Стелла, – мы должны бережно относиться друг к другу. Это сейчас такая редкость. Почти у всех на первом плане деньги, достижения, карьера и собственное «я». Люди не понимают, что сбережение души – главное. Недавно мне в журнале попалась статья про Ханнелоре Шмац…
– Кто это? – спросил юноша.
– Немецкая альпинистка. В 1979 году она вместе с мужем Герхардом, который был руководителем экспедиции, совершила восхождение на Эверест. На обратном пути ей стало плохо, и она не смогла идти дальше. Её оставили в пятистах метрах ниже вершины. У каменной стены Каншунг. Другие группы, совершавшие восхождения в два последующих дня, видели Ханнелору ещё живой. Потом она замёрзла. Никто ей не помог. Все альпинисты утверждают в один голос, что это невозможно в крайне суровых условиях высокогорья. Постепенно, за несколько лет, Ханнелору снесло ветром книзу и засыпало снегом. Теперь достоверно её местонахождение неизвестно.
– А этот…Герхард?
– Он благополучно спустился. В настоящее время живёт в Германии.
– Ни фига себе, муж!
– Кгм-кгм, – откашлялась Стелла. – …Я не собираюсь кого-либо винить: у каждого свой выбор. Но часто думаю о том, что Ханнелора, быть может, до сих пор находится в состоянии анабиоза. Значит, её возможно спасти. И где-то в самой глубине её мозга бьётся ма-а-аленькая, крохотная клеточка, которая посылает импульсы: «Герхард…Герхард, где же ты?»