Она стала расчесывать волосы. Темное каштановое облако, спадающее на ее плечи, выгодно оттенялось несколькими прядями цвета светлой меди. Внезапно щетка замерла в воздухе. Потом Тони прижала руки к груди, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Она увидела в зеркале Дареса. Не вставая, она с трудом повернулась на вращающемся стуле, чувство приближающейся гибели охватило ее.
В горле сразу пересохло, но она умудрилась хрипло спросить его:
— Ч-что ты з-здесь делаешь?
Дарес закрыл за собой дверь и тихо прошел в комнату. Он подошел к ее стулу и, улыбаясь, медленно провел глазами по ее почти обнаженному телу, удивленному и испуганному лицу и остановился на золотистых прядях ее волос.
— Смотрю, за что плачу, — пробормотал он, вынимая руку из кармана халата и проводя по ее голому плечу, изгибу шеи, до изящной мочки уха, — а потом я хочу еще кое-что за свои деньги.
Щетка для волос отлетела на пол, когда он резко поднял Тони на ноги. В следующую секунду она оказалась в его объятиях, тщетно пытаясь из них вырваться. Она искусала себе губы, они дрожали, но, наконец, он отпустил ее. В его глазах играло сардоническое веселье:
— Ты пренебрегла моими советами, Тони, — сказал он твердым голосом. — Я предупреждал тебя, если помнишь, что мое терпение не так велико, как ты ожидала.
Он все еще держал ее за локоть, и она, не желая больше получать синяки, не делала никаких попыток вырваться.
— И я тебя предупреждал, что условия нашего брака могут быть соблюдены досконально. Тебе надо было быть осторожной, но ты решила поторопить меня… теперь расплачивайся за свою глупость.
— Расторжение брака и признание его недействительным, — быстро напомнила она ему, но, к удивлению, Тони Дарес просто пожал плечами.
— Мы можем об этом забыть.
— Забыть? — она ошеломленно смотрела на него.
— Но тогда мы останемся женаты!
— А ты возражаешь? Я буду более щедрым, чем был. Каждый платит за свое удовольствие.
— Ты омерзителен! — вскрикнула она и тут же более спокойно добавила: — Я не хочу оставаться замужем за тобой!
— Очень плохо. Тебе надо было подумать об этом прежде, чем постоянно дразнить меня.
Она лихорадочно думала и наконец решила рассказать ему все. Если он будет знать, почему она старалась досадить ему, может он станет более вежлив и простит ее… и оставит ее одну.
— Дарес… я могу объяснить…
— Что? Харитоса? Ты позволила ему ухаживать за собой или я делаю поспешные выводы? Если подумать, сумма чека слишком высока. А может, ты заняла эти деньги?
Горячая кровь прилила к ее щекам, глаза ее засверкали.
— У тебя грязные мысли, я… я ненавижу тебя!
Он несколько весело улыбнулся на ее яростный выпад. Тони же готова была ударить его.
— Конечно, ты меня ненавидишь, потому что я пресекал каждую твою попытку навязать мне свои английские привычки. Я до сих пор не понимаю, зачем ты старалась это делать, когда наш брак был временным. Если бы ты вела себя нормально, мы могли бы жить вместе мирно… Как мы и будем жить с этого момента, — добавил он многозначительно. Тони стояла спокойно и Дарес глянул на нее с некоторым удивлением, как будто ждал, что она снова броситсяв бой. Но она просто холодно смотрела на него, и он добавил удивленно:
— Ну, разве у тебя нет никаких возражений?
Даже когда он говорил, то продолжал крепко сжимать ее локоть. У Тони не осталось никаких сомнений в его силе.
— Полагаю, ты этого хочешь?
— Да, — со смехом согласился он. — Мне этого хочется.
— Ты будешь показывать свою мужскую силу и действовать как завоеватель? — презрительно усмехнулась она. — Ну так я не дам тебе удовлетворения.
— Я уже действую, как завоеватель.
Тони рассмеялась ему в лицо.
— Так думаешь ты. У тебя рассеются все иллюзии, когда ты соберешься делить постель с куском льда.
Пришла очередь смеяться ее мужу. Он отпустил ее руку и поднял Тони на руки.
— Кусок льда, а? — снова рассмеялся он, и прохладное дыхание коснулось Тони. — Моя дорогая девочка, почему ты так меня недооцениваешь?
Он толкнул ее к постели, и Тони поняла, что сейчас произойдет самое страшное — ее возьмут силой, против ее воли… Она зажмурилась, с омерзением ожидая вот-вот вот почувствовать прикосновение мужского рта к своим губам.
Но этого не произошло. Дарес навалившись, одним резким движением вошел в нее почти до самого основания. Тони застонала от сладостной боли. Как давно она не переживала этого ощущения, переполняющего радостью каждую женщину. Как страстно ей одинокими ночами хотелось ощутить в себе частицу мужского естества. Но ей бы не хотелось, чтобы это было актом насилия над ее волей. Впрочем, насколько это насилие претило ей? Дарес, без сомнения, был тираном, и взял ее, не спрашивая ее согласия, но сейчас, горой возвышаясь над ней, он был так сладок и неистов, движения и ласки его были столь страстны и изощренны, что волны страсти стали накатывать на Тони откуда-то изнутри, непроизвольные стоны вырывались из ее груди, руками и ногами она обвила тело мужа и содрогалась от наслаждения в унисон его толчкам, все крепче и крепче прижимаясь к нему до тех пор, пока оба они не погрузились в одно море блаженства.