Глава седьмая
Последующие несколько дней Тони волновалась и злилась, а единственной реакцией Дареса было скучающее нетерпение. Казалось, он совершенно отказался от мысли полностью выполнять условия их брака. Тони часто вспоминала сцену в доме его деда и уныние Дареса, когда тот принял единственное решение, как уберечь деда. Когда он решил подчиниться судьбе, то, как взрыв, произнес: "Во имя Господа, что я буду с ней делать дома?" А теперь, он охотно принимает ее, как жену, у себя дома. Желание? Неудержимое стремление владеть ее телом? Несомненно, это его единственный интерес к ней. Она поглядывала на него с задумчивостью в прекрасных глазах и размышляла, почему у нее в голове такой хаос.
В Кремасти, где родилась Мария, был святой праздник. Тони и Дарес обедали вместе, во всем доме горели свечи. То, что Дарес разрешил праздновать этот день, удивило Тони. Она подчеркнуто заявила, что он должен бы быть, как и его дед, язычником. На что Дарес удивленно рассмеялся и сказал:
— Как мало мы знаем друг о друге, Тони. Но с этих пор мы будем узнавать больше. Ты, например, ты удивительно загадочна.
— И привлекательна, — едко добавила она.
Дарес, соглашаясь, наклонил голову.
— Определенно привлекательна, — согласился он вежливо. — Как только я увидел тебя, решил, что любить тебя огромное наслаждение… отсюда мои предупреждения, на которые ты так неразумно не обратила внимание.
Она вспыхнула и немного отклонилась в сторону, чтобы позволить Евангелосу налить ей супа. Комната тонула в глубоком мягком свете свечей, стоявших в серебряных подсвечниках, а пламя отражалось в стекле старинной посуды на столе. Была умиротворяющая романтическая обстановка. Тони надеялась, что их беседа не приведет к обычной ссоре.
— Ты говоришь, что я загадочна, — пробормотала она, поднимая салфетку.
— Что ты имеешь в виду?
Дарес проследил глазами за коренастой фигурой слуги, подождал, пока за ним закроется дверь, хотя Евангелос и не понимал по-английски.
— Я должен извиниться перед тобой за Харитоса… — он оборвал себя, слегка улыбнувшись, когда она густо покраснела. — Почему ты не опровергла мои обвинения?
Что-то сжало ей горло. К удивлению Дареса и самой себя, она сказала:
— Я была обижена и поэтому рассердилась. Поэтому и позволила тебе продолжать думать, что я… я сделала то, о чем ты думал.
— Обижена? — нахмурился он. — Не хочешь ли ты сказать, что тебя обижало все, что я говорил?
Она заморгала, потому что в глазах вдруг стало пощипывать. Она хотела, чтобы он оставил свой полунасмешливый, полупрезрительный тон.
— Тебе очень не нравятся англичанки, не так ли?
— Да я их вообще не люблю.
Она вздрогнула от этих слов и сказала:
— Но ты не возражаешь состоять в браке с одной из них? После того, что случилось, мы не можем, знаешь ли, разорвать наш брак просто так.
— Конечно, я знаю, — он как-то странно посмотрел на нее, а его склоненная набок голова в свете свечей выглядела почти зловещей.
— Я уже говорил тебе, что нахожу твою внешность соблазнительной…
— И это, — свирепо отрезала она, — достаточно для грека!
Ее сила удивила его, но он просто сказал:
— Я не грек.
Теперь удивилась она:
— Ты не возражаешь быть наполовину англичанином?
Дарес замялся и поднял брови:
— Теперь немного поздно жалеть о том, что моя мать вышла замуж за англичанина.
Тони промолчала, а чуть позже Дарес пробормотал себе под нос:
— Обижена… удивительно, — и посмотрел на нее.
— За что этот чек, Тони?
У нее замерло сердце. История с чеком должна была привести его в ярость.
— Я продала Харитосу кольцо.
— Продала кольцо? — его глаза остановились на ее пальце. Тони носила кольцо на левой руке, как обручальное.
— А зачем Харитосу покупать твое кольцо… и почему ты решила его продать?