Николай был счастлив вдвойне. Он не только избавил мир от конченного негодяя и убийцы, но и вернул свою Марину. Она снова его! Их бурное примирение и ее короткое:
– Прости!
Этого стало достаточно, чтобы в его душе снова восторжествовал мир. Николай незаметно подложил подаренное им кольцо с сапфиром в щель между подушками дивана. Как он и ожидал, Марина, сев на диван, решила поправить подушку, поудобнее подложив ее под спину, и наткнулась на что-то твердое. Она радостно взвизгнула, увидев свое любимое кольцо, вдвойне для нее ценное, потому, что это подарок Николая.
Николай прошел в кабинет Татьяны Сергеевны, плотно закрыв за собой дверь. Он ничего не объясняя положил на стол перед ней сорванную в Вадима сумку-пояс. Татьяна вопросительно посмотрела на него и с любопытством заглянула в сумку. В ней было гораздо больше денег, чем украл у них Вадим, а еще украшения Марины. Там также была пачка фотографий и документы Вадима Очкина. Она отпрянула, взглянув на фотографии. Вадим запечатлел свои лучшие «подвиги», победоносно фотографируясь рядом с телами убитых людей, в том числе и женщин с детьми, на фоне разрушенных, горящих домов.
– Прямо, как немецкие нацисты в Великую Отечественную, – невразумительно пробормотала себе под нос Татьяна, отбросив в сторону эти ужасные фотографии, и перекрестилась.
Она с благодарностью посмотрела на Николая.
– А он сам? – сухо спросила она.
– Обезврежен. Навсегда, – кратко ответил Николай.
Татьяна вздохнула и еще раз перекрестилась, тихонько прошептав:
– Спасибо, Николай! Да простит нас всех Бог!
VI
– Марина, ты заставила меня позабыть обо всем на свете. Сегодня ведь День Рождения моей маленькой Розы, а я не пришел ночевать домой, – с досадой произнес Николай, уткнувшись лицом в теплое плечо Марины.
– Что, по-твоему, я должна аплодировать от восторга! Какой герой! Какой молодец! Ради меня забил на собственного ребенка! Так что ты от меня хочешь? – возмутилась Марина. – Если ты намеренно игнорируешь День Рождения собственной дочери, это, выходит, по-твоему, моя вина?! Ты меня не перестаешь удивлять! Ну и чего ты тут развалился? Иди к своему ребенку!
– Я хочу остаться с тобой, – пылко произнес Николай, запустив руку в короткую густую шевелюру Марины.
Она перестала красить волосы и вновь стала брюнеткой, но отращивать их принципиально не желала. Ей длинные волосы напоминали о Денисе и его любви, а в ее новой жизни без него ей не нужны были напоминания о прошлом. Теперь Марина носила классическое каре с челкой и ей эта прическа необычайно шла. Марина гневалась на Николая и ее раскосые глаза метали молнии, а он исподтишка любовался ею. Он любовался ею всегда – когда она жмурила подернутые влажной дымкой глаза во время занятий любовью, благодушная мечтательно смотрела на него после секса, искрилась бешенством, как сейчас, или томно смотрела на него, маня и сводя с ума, как это случалось чаще всего.
– Тогда на кой хрен ты мне это говоришь? Если у тебя чувство вины по отношению к собственному ребенку, причем здесь я? Я не игнорирую День Рождения моего сына! – фыркнула Марина. – По-моему, ты перекладываешь с больной головы на здоровую.
– Я ради тебя готов на любую жертву… Марина, ты не представляешь, что для меня значишь! – сказал Николай, потянувшись к ней губами, но она зашипела, как дикая кошка, и вскочила с кровати.
Марина принялась нервно ходить по комнате, продолжая бросать в Николая испепеляющие взгляды. Она была, как вулкан, расшвыривавший вокруг огненные «бомбочки», когда что-то происходило не по ее желанию или просто ей не нравилось, напоминая о чем-то неприятном. Николай отчаянно пытался ее понять и не допускать такие взрывоопасные ситуации, но пока смог только научиться безоговорочно любить ее, вне зависимости от того, какое у нее в данный момент настроение.
– Мне не нужны жертвы! Ты ничего так и не понял, Ник!? Мне нужен ты. Весь, целиком и полностью. Твоя жена тебя не заслуживает. Она тебя не любит. Просто ей комфортно с тобой жить, – шокировала она Никлая вспыхнувшей в глазах ненавистью.
Раньше он никогда не замечал в ней жестокости. Может, это он на нее так повлиял? Николай знал свои «слабости», пристрастие к жестким сексуальным играм, но ведь они касались только мужчин. С женой и Мариной он всегда был неизменно нежным и стремился каждой из своих единственных двоих женщин доставить максимальное удовольствие. Откуда эта жестокость в Марине? У Николая, помимо его воли, даже проскользнула мысль, как бы Марина сгоряча не навредила его семье. Она казалась способной на все, когда в ее глазах загорались эти адские беспощадные огоньки.