– Вы мудрая женщина, Татьяна Сергеевна. Я не перестаю восхищаться вашим умом и силой характера, – тихо произнес мысли вслух Николай.
– Ну, что вы! Я лишь перефразировала известный афоризм Ларошфуко, – улыбнулась Татьяна. – Он задолго до меня именно так выразился о женщинах и любви.
– Кого? – переспросил далекий от мировой литературы Николай.
– Не важно, – дипломатично ответила Татьяна.
– Немыслимая женщина! – подумал Николай, провожая долгим взглядом удаляющуюся фигуру Татьяны. – Она всегда прямая, как стрела, подтянутая, ухоженная и развевает вокруг себя ауру спокойной уверенности. Я что, влюбился в собственную тещу? Чистой воды безумие! Точно! Я сошел с ума!
XIII
Марина вернулась в Москву неожиданно быстро. Татьяна с Николаем никак не ждали ее до конца осени, но ее бурный, скоротечный роман с Леонардо сгорел, как бумага, оставив в душе пепел и вкус горечи на губах. Марине было плохо не только от обиды на своего молодого любовника. Она себя чувствовала просто ужасно.
– Мама, я, кажется, снова залетела, – сказала Марина, бросившись Татьяне на шею и чуть не плача от отчаяния. – Леонардо такой мерзавец! Он мне изменял с горничными, представляешь? Я залетела от него…
– Почему-то меня это не удивляет, – проворчала Татьяна. – Детка, ты о контрацепции вообще когда-нибудь слышала? Что делать собираешься? Может, еще не поздно… Ну, ты понимаешь о чем я?
– Но, мама, я боюсь врачей! Ты сама меня со школы пугала абортами, вот я и боюсь, – разрыдалась Марина. – Я лучше рожу этого ребенка.
– Конечно, доченька! Рожай, а я не буду спать ночами и, забыв обо всех прочих делах, стану нянчиться еще с одним младенцем. Двоих предыдущих мне показалось мало, – едко ответила Татьяна, живо представив себе веселенькое будущее с еще одним внуком.
– Ты такая жестокая, мама! – воскликнула разобиженная Марина.
– А ты безалаберная. В тридцать лет можно было бы быть и поумнее, – сказала Татьяна, отвернувшись, чтобы не видеть слез дочери.
– Ты говоришь, как Ник. Вы так похожи! И вечно объединяетесь против меня, – снова захныкала Марина. – Мама, как думаешь, Ник примет меня назад?
– А это ты не у меня, а у него спроси! Нужна ему жена, которая бросается под первого встречного, а потом приползает брошенная, да, вдобавок, еще и беременная, – зло ответила Татьяна. – Мне-то откуда знать?!
– Какая же ты бездушная, мама! – крикнула Марина и выбежала из дома.
Через час отчаянного блуждания среди сосен она вернулась с красными от недавних слез глазами, но успокоившаяся и, косо поглядывая на мать, сказала:
– Я сама буду заботиться о своем ребенке. Вы с Николаем, если хотите, оставайтесь здесь, а я поеду в Москву и буду жить в нашей квартире. Я вернусь на работу в языковую школу и отныне сама стану принимать все решения в своей жизни! И не дай Бог, если ты или Ник полезете ко мне со своими дурацкими советами или нотациями. Ваша помощь мне тоже ни в чем не нужна! – сказала она, хлопнув за собой дверью.
Марина, как и обещала, уехала в Москву и практически перестала общаться с матерью и мужем. Она не стала унижаться и молить Николая о прощении. Он остался в ее прошлой жизни, как и Денис, как и Вадим или этот смазливый гаденыш Леонардо.
Одно лишь воспоминание о ее хорватском приключении вызывало у Марины слезы. Она словно снова и снова переживала эти кошмарные мгновения, когда застала возлюбленного в постели с вертлявой горничной, гречанкой Оливией. Марина была не просто обижена предательством Леонардо, она почувствовала себя уничтоженной, убитой. Любовь способна убивать, разрывая сердце на тысячи кровоточащих кусочков. Она самый опасный и коварный убийца!
Марина готова была кричать от отчаяния. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Пылкая любовь Леонардо продлилась всего полтора месяца. На большее постоянства его страсти не хватило. В ответ на ее истерику Леонардо невинно ответил:
– Дорогая, но я же мужчина. Подумаешь, что тут такого?! Нам же с тобой все равно хорошо вместе? Только не устраивай сцен при гостях! Ладно?
– Сукин сын! Предатель! Изменник! – истерично крикнула в ответ Марина и выбежала из комнаты.