— Где еще на побережье я могу достать лодку? — спросила она.
Дэн взглянул на нее рассеянно.
— Мне кажется, нигде!
— Думайте, Дэн! Думайте! — настаивала Леона. — Может быть, у старого Бена Эндрюса? Он часто выходил в море рыбачить. Я не ладила с ним, когда еще была ребенком.
— Он умер года два тому назад или больше, — ответил Дэн.
— Ладно, а как насчет его сына?
— Может, у него есть лодка, а может быть, и нет, — отозвался Дэн. — Сказать по правде, он вот уже целый год как не попадался мне на глаза.
Леона нетерпеливо перевела дух. Она прекрасно знала, что жители деревни очень редко покидали ее пределы и не слишком охотно общались со своими соседями из страха, что их могут разоблачить. От Дэна не было никакого толку. Ей оставалось только одно — отправиться на поиски и попытаться самой что-нибудь найти.
Не имело смысла просить Дэна сопровождать ее.
Он был пьян и сильно напуган, в случае опасности от него бесполезно было ждать помощи. Леона поднялась на ноги.
— Я посмотрю, что можно сделать, Дэн. Никому не говорите, что я была здесь.
— Уж будьте уверены, мистрис, я не проболтаюсь, — пробормотал он в ответ, и Леона понимала, что в это мгновение он был гораздо больше озабочен тем, как выкрутиться самому.
Она проскользнула за порог и услышала, как Дэн резко захлопнул за нею дверь и задвинул засов. Он даже не предложил девушке подсадить ее в седло. К счастью, она привыкла взбираться на лошадь и спешиваться самостоятельно.
Леона вскочила в седло и повернула голову Кингфишера на восток. Ей предстояло проехать небольшое расстояние между скалами до ближайшей бухты, где по грубо вытесанным ступенькам можно было спуститься на берег. Рядом находилось несколько рыбацких домиков; после минутного колебания Леона выбрала второй от края и постучала в дверь. Спустя несколько мгновений на пороге появилась пожилая женщина в шали, накинутой поверх ночной рубашки.
— И кого это несет нелегкая посреди ночи? — проворчала она сердито.
— Вы — миссис Эндрюс? — осведомилась Леона.
— Да, а вы кто такая?
— Я — мистрис Ракли из Ракли-Касл.
— Ах, так это вы, — последовал ответ. — Теперь я вас признала Но что вам понадобилось, леди, в такой поздний час?
— Я хочу знать, дома ли ваш сын и есть ли у него лодка, — отозвалась Леона.
Женщина понизила голос:
— Вы знаете, где он, или, по крайней мере, должны знать.
— Вы имеете в виду, что он в море? — спросила Леона.
— Сегодня ночью, во всяком случае, — почти шепотом ответила женщина.
— Позвольте мне войти, — попросила Леона.
Женщина покачала головой:
— Нет, вам лучше не заходить сюда, леди. Здесь ночует мой зять, а он чужой в наших местах, и на него нельзя положиться.
— Тогда слушайте, — с жаром зашептала Леона. — Ваш сын в опасности. Я должна выйти в море и предупредить людей на яхте, пока они не пристали к берегу.
При слове» опасность» женщина вышла в темноту и рывком закрыла за собою дверь.
— Опасность, вы говорите? Неужели береговая охрана?
— Солдаты, — ответила Леона.
— Господи, сохрани его!
Эта мольба как будто вырвалась из самых заветных глубин ее сердца, и голос ее дрогнул.
— Я попытаюсь его спасти, — продолжала Леона, — если вы поможете мне. Мне нужно раздобыть лодку. Неужели здесь нет никого, кому мы могли бы доверять?
— Ни единой души, — вздохнула женщина. — Ох, я же умоляла Джима не связываться с этой бандой головорезов. Но мистер Куэйл сам, собственной персоной, явился за ним два дня назад. Он упрашивал его отправиться вместе с ними, говорил, что им, мол, не хватает людей, и пообещал хорошо заплатить за риск. Джиму нужны были деньги, и он согласился. Я знала заранее, что добром это не кончится.
Казалось, она вот-вот расплачется, и Леона резко перебила ее:
— Сейчас не время для сожалений. Прошу вас, ступайте и помогите мне оттолкнуть лодку от берега. Выйдя в море, я сумею справиться с ней сама. Но вы должны одолжить мне фонарь. У меня есть для него хорошая свеча.
Не сказав ни слова, женщина скрылась в доме.
Леона расслышала, как она мягкой походкой двигалась по кухне, словно опасаясь ненароком разбудить своего зятя. Когда она вернулась, на ней были высокие рыбацкие сапоги, юбка поверх ночной рубашки и наброшенная на голову шаль. В руках она держала прочный фонарь, наподобие тех, которые использовали рыбаки для ночной ловли. Все так же безмолвно она указала ей на ступеньки, ведущие вниз на пляж.
Кингфишер был привязан к воротам, но сейчас Леона закрепила его поводья узлом на загривке.
— Иди домой, мальчик, — сказала она мягко, похлопав его по крупу. — Нам не нужны лишние вопросы, почему ты здесь оказался.
Жеребец уставился на нее на мгновение, словно удивляясь, что бы могли означать ее слова, и затем, когда Леона слегка ударила его хлыстиком, пустился вскачь по хорошо знакомому пути обратно в конюшню.
Леона поспешила вслед за пожилой женщиной на берег. Там на приколе стояли три лодки, отнесенные как раз за линию прилива. К счастью, вода не так давно начала прибывать, и с их стороны не потребовалось особых усилий, чтобы оттащить маленькую лодку по прибрежной гальке и спустить ее на воду.
Юбка пожилой женщины промокла и прилипала к лодыжкам, но Леоне, подобравшей шлейф амазонки, удалось остаться сухой, пока наконец с последним толчком она не перелезла через борт и не забралась в лодку.
— Спасибо, — произнесла она чуть слышно. — Большое вам спасибо!
Она не осмеливалась повысить голос, но ответ женщины долетел до нее совершенно отчетливо:
— Да благословит вас господь! Я буду молиться, чтобы вы успели добраться до моего мальчика вовремя.
Лодка покачивалась на волнах, и Леона, вынув весло, с силой оттолкнулась от берега. Она отгребла немного, удаляясь от утесов из опасения, что прилив может внезапно подхватить лодку и швырнуть ее о камни. Затем, решив, что опасность миновала, девушка вставила весла в уключины и достала из кармана свечу, снятую ею с одного из канделябров в Клантонбери. Она вставила ее в рыбацкий фонарь.
— Возьми с собою хорошую свечу, — советовал ей Хьюго. — Тот хлам, который обычно используют рыбаки, дает света не более чем на несколько ярдов.
Зажечь свечу оказалось несколько более сложной задачей. Ей пришлось пригнуться почти к самому дну лодки, чтобы своим телом заслонить ее от ветра. Наконец она справилась с этим, и теперь фонарь горел ровным ярким пламенем.
Однако это само по себе было опасно. С вершины утесов за ней могли наблюдать, и Леона была вынуждена снять с себя жакетку и обмотать ею фонарь. Оставшись в одной тонкой рубашке из белого батиста, она невольно поежилась от холода под резким порывом пронизывающего ветра.
«Я смогу согреться, если буду продолжать грести», — подумала она и принялась равномерно работать веслами с точностью и четкостью, которым научил ее отец, когда она была еще совсем ребенком. Он был хорошим гребцом и выступал в студенческие годы за команду Оксфордского университета. Леона переняла от него умение грести легко и без усилий, так, чтобы не утомить себя, подаваясь вперед всем телом с каждым взмахом весла.
Она пыталась определить, который час. По ее расчетам, уже близилась полночь, и, судя по словам Хьюго, яхта должна была появиться с минуты на минуту. Отдалившись на значительное расстояние от берега, она упорно продолжала работать веслами до тех пор, пока не оказалась почти напротив бухты Ракли.
В темноте было невозможно что-либо рассмотреть, кроме неясных очертаний утесов на фоне ночного неба.
Леона невольно спрашивала себя, сколько пар глаз внимательно следили, как и она сама, не покажется ли впереди чуть заметный контур носа корабля. На яхте не зажигали огней, и она отлично понимала, что ей не удастся увидеть ее, пока она не подойдет почти вплотную.
Сейчас, перестав на время грести, девушка почувствовала пронизывающий холод. Но она не решилась снять жакетку с фонаря и ограничилась тем, что потирала энергично руки и даже похлопывала себя ладонями по телу, как делали работники на ферме в холодные утренние часы, прежде чем приступить к дойке.