И что мне остается делать? Мои гордость и честь посрамлены, выставлены на посмешище! Оскорбленному мужчине надо отомстить за честь свою поруганную. Но как можно требовать удовлетворения от Коровы, у которой нет чести? А отступить — значит слабаком и слюнтяем прослыть. И то, и другое плохо. И ни в каком законе это не прописано, и никакое решение, и никакое предписание на такой случай не предусмотрено, чтобы на него сослаться. Что делать, что я, бедный, должен делать?! Безвыходная ситуация! Вызвать ее на поединок или рукой махнуть? Но как Корову вызвать?! Прав Дед, это уже моральный упадок — бабу честью наделять. А что делать с моей честью, с нашей, мужской честью? Как ее защищать в такой ситуации? Как быть, когда Мягкость вдруг перестает быть мягкой, становится твердой и врезает кулаком в глаз? Трактовать ее как Твердость? Это все равно Мягкость, хоть и размахивает кулаком, и Твердости, пожалуй, просто нужно махнуть на нее рукой. От всего этого у меня начинает болеть голова. Того и гляди процессор зависнет.
Дотрагиваюсь сначала до одного, потом до другого глаза. Они болят и горят. Чувствую, под глазами выросли, как выразился этот клоун Алекс, две сливы. Конец тебе, Павел! Сливы под глазами! У меня, Юриста, настоящего мужчины, настоящего Поляка фингалы под глазами!
Да еще обозвала меня! «Полинявшая, слюнявая обезьяна». Неужели Мажанна, моя Мажанна так обо мне думает? Но как, глядя на нее, не пускать слюни? И почему полинявшая? Провожу рукой по волосам. Неужели так видно, что я лысеть начинаю? Не может быть, ведь я тщательно их зачесываю, стараюсь. Стою у зеркала и укладываю их, чтобы незаметно было! Не должно быть видно! Потираю лицо. Тяжело вздыхаю. Павел, ты лысеешь, видно, что лысеешь. И они все это слышали, все слышали. И будут теперь присматриваться. И скоро лысым назовут! Прикончила меня. Добила.
Обесчещенный, да еще и лысый! Даже желание смотреть футбольный матч пропадает.
Входим к Алексу. Я осторожно осматриваю квартиру: не сидит ли эта идиотка на диване или где-нибудь еще? Нет. Это было бы слишком. Только ее мне сейчас не хватало!
— Пожалуйста, пожалуйста, дорогие соседи. — Алекс жестом просит войти.
Открывает плазменный экран, висящий на стене, который обычно задернут занавеской, и даже не видно, что у Алекса есть телевизор.
Усаживаемся на диване. Я рядом с Депутатом и Министром, дальше — Дед. Трансляция еще не началась. Пока бокс показывают. Двое огромных, накачанных мужчин в боксерских перчатках молотят друг друга по голове, лицу и торсу. Должно быть, позади несколько раундов, поскольку спортсмены порядком опухшие и окровавленные. Двигаются в замедленном темпе, как в фильме, но зрелище все равно захватывающее. Меняют позиции, наносят удары, уклоняются от ударов. Вдруг один падает на пол, но находит силы подняться. Встает, но шатается, словно перебрал лишнего. Второй подскакивает к нему только после команды толстого судьи. Тот, что встал, не может быстро реагировать и получает серию ударов в лицо. Потрясающе! Звучит гонг. Конец очередного раунда и, как мне кажется, всего поединка, потому что подходит время трансляции футбольного матча.
Интересный был бой. Боксеры уставшие, с благородными кровоподтеками и синяками, еле не ногах держатся, но такие счастливые! Померялись силами, сразились. Теперь один из них побежденный, а другой — победитель. Вот как раз сейчас толстый арбитр поднимает руку триумфатора. И тот, едва держась на ногах, подскакивает от радости и счастья. Он победил!
А я? У меня оба глаза подбиты, хоть я и не был на ринге. И не боролся ни с кем. Да еще услышал, что я «полинявшая, слюнявая обезьяна». И не смог за это оскорбление врезать ей как следует. Она тебя, Павел, сделала!
— Что мы сегодня будем пить, дорогие соседи? — Алекс подходит к дивану. — Есть пиво, виски и водочка. А после программы бигос остался. Положить?
— Мне, пожалуйста, — обращается к Алексу Депутат и Министр. — Пахнет вкусно. Я сегодня с утра ничего, кроме манной кашки, не пробовал. — И кривится от неудовольствия.
— Бигос отличный, отменный бигос, — говорит Дед, удобнее усаживаясь на диване. — За этот бигос я тебе все глупости могу простить, которые ты перед камерой вытворял.
— Да, да… А вам, пан Полковник, положить? — спрашивает Алекс, но избегает встречаться взглядом с Дедом и не хочет развивать начатую им тему.
— Нет, я уже поел. — Дед почесывает голову. — Хотя еще немного съел бы. Перед футболом надо подкрепиться.
— А тебе? — На этот раз Алекс обращается ко мне.
— С удовольствием! — быстро и решительно отвечаю я, чтобы никто из соседей не заподозрил, что я деморализован. Но есть мне совсем не хочется, поскольку от всего случившегося у меня аппетит пропал.
Алекс приносит всем по тарелке бигоса, как и во время съемки программы. А на экране уже появляются выбегающие на поле игроки.
— Что, дорогие соседи, пить будем? — спрашивает Алекс, нервно поглядывая на экран.
— С бигосом… — причмокивает Дед, — ледяную водку пьют! — И хватается за рукоять сабли.
— Водочка имеется, пожалуйста. — Алекс выдвигает маленький бар на колесиках и подвозит нам сильно охлажденную водку и рюмки. Быстро разливает.
— Начинается, — объявляет Депутат и Министр. — Не будем отвлекаться.
— Ну тогда давайте быстренько за матч выпьем. — Алекс поднимает рюмку. — Для начала.
— За матч. — Я тоже поднимаю рюмку — знаю, родимая водочка мне на пользу пойдет. Успокоит меня, расслабит, поможет посмотреть на случившееся под другим углом. Ах, родимая наша водочка! Серебристая наша, подмигивает и зовет! Павел, Павел, ты даже поэтом стал от предвкушения.
— Великолепный бигос, великолепный. — Депутат и Министр жмурится от удовольствия и морщит свой благородный нос. — Вы, пан Полковник, были совершенно правы. — Депутат и Министр поднимает рюмку и элегантным жестом опрокидывает ее прямо в горло. Мы все берем с него пример.
Через мгновение как по команде выдыхаем и закусываем бигосом. Ах, может ли быть что-то лучше бигоса после водочки! И футбол по телевизору! Парни перемещаются по полю от одних ворот к другим. А я чувствую, как внутри становится хорошо и тепло от крепкого алкоголя. И аппетит сразу приходит. Бигос — действительно пальчики оближешь. Быстро его съедаю.
— Можно добавочки? — прошу я, потому что родимая водочка благотворно на меня подействовала. — Положи мне еще немного бигоса.
— Пожалуйста. — Алекс отточенным движением наполняет рюмки и приносит мне добавки.
— За футбол! — объявляет тост Депутат и Министр.
Все мы снова, как по команде, откидываем головы назад. Замолкаем, чтобы не мешать действию алкоголя. Ох, как же хорошо! И положение, в котором я оказался, не так ужасно. Твердость и Мужество не покинули меня, и честь моя не поругана. Ведь это же абсурд — получить в глаз от каких-то глупых баб, от Коров! По телевизору футбол показывают, вот что самое главное!
— Давай, давай, давай! Слева! Давай, Запалка! — сжимаю кулаки. Я за «Вронков» болею, а Богусь Запалка — полузащитник этой команды.
— Ну давай! Давай! Подача! Подай ему, подай! — Алекс тоже не может спокойно сидеть на месте. Хватается за голову и бороду. Он больше не кажется таким серьезным, как во время съемки программы. — Ну что ты делаешь, урод! — кричит он и чертыхается.
А я за ним наблюдаю. Артист, а так себя ведет! Футбол затягивает. Всех, кто брюки носит. Игра — это соперничество, а оно захватывает. И даже женщины от нас заражаются. И Майка болеет, когда футбол показывают, так ее это увлекает. Но я убежден: футбол надо смотреть только в мужской компании.
— Ну что он делает?! Посмотрите, что он делает! — Алекс хватается за двухцветную бороду. — Этому Чупаге защитником надо быть, а не нападающим! Промазал!
— Время теряют. Нужно чаще мяч друг другу пасовать и наступать флангами, — говорит Дед, отставляя пустую тарелку, — не по центру…