— Вот осел! Не держи мяч! — восклицаю я, потому что меня бесят парни из «Вронков», они такие нерасторопные, как будто в штаны наложили, как Дед говорит. — Вперед! Не видишь, что Запалка открыт?! Нет! Что он делает? Что он делает?! — Я вскакиваю с дивана.
— И Смолина ждет, когда его прикроют. А его не прикрывают. Отдай ему мяч! — Алекс тоже встает и за голову хватается. Волосы из бороды вырывает. — Нет, я не могу, не могу. Нервы мои не выдерживают! — Он падает на диван. — Хорошо идешь, смело! Пасуй Смолине! Направо! Ну куда смотришь?
— Смолина не хочет бегать. Надо его заменить, — включается Дед. — При таком раскладе они не сработают. Пусть тренер выпустит на поле Бориго. Он еще молодой, хорошо бегает…
— Тихо. Смотрите! Идут! Идут! — Алекс снова вскакивает с дивана. — Куда ты подаешь, придурок? Куда ты смотришь, урод, куда идешь, ну куда? Посмотри по сторонам! Оглядись! В обороне только двое осталось. Вперед давай, черт бы тебя побрал! Не оглядывайся, не тормози! Вперед! Давай! Вы видели? Ну! Ну! Бей! Бей! Ну как так можно? Что за придурок! Где у него глаза были?! Евнух этот Смолина.
— Отличная подача! — Дед звякает саблей. — Может, он не до конца мячом владеет, но подает сильно и уверенно.
— Вы видели? Видели? Из той позиции даже я попал бы в ворота. А этот придурок что сделал? — восклицает Алекс писклявым, почти женским голосом.
— Хорошо играют. — Депутат и Министр складывает метросексуальные ладони на животе.
— Ну уж нет! На это смотреть невозможно! Я не могу! Этот Смолина — евнух. Ну что он делает, что?! — Алекс встает, садится, потом снова встает.
— Ну что вы от него хотите?! Он профессионал. — Дед бросает взгляд на Алекса и хмурится. — Что вы вертитесь, что вы вскакиваете то и дело? Вши у вас, что ли?
Алекс смотрит на Деда так, словно не понимает, что тот сказал. И вдруг говорит:
— Ну, будь я в вашем возрасте, пан Полковник, я бы тоже так не двигался.
Дед краснеет, но ничего не отвечает, потому что судья назначил штрафной.
— Друзья мои, вы спорите, а тут такие события происходят. — Депутат и Министр аплодирует. — Тишина! Из-за ваших споров мы не успеем обсудить, прав ли был арбитр.
— Видно, пана Алекса паразиты беспокоят, раз он так ерзает.
— Тихо, тихо, — вмешиваюсь я, когда Смолина устанавливает мяч на одиннадцатиметровой отметке.
И мы все наклоняемся вперед, чтобы лучше видеть, как он будет бить штрафной. Молчим и ждем. Судья свистит. Смолина разбегается, бьет и… Штанга!
— Кастрат, евнух или слепец! — кричит Алекс.
— Вы, по-видимому, не очень в футболе разбираетесь… С каждым может такое случиться. А Смолина очень опытный игрок. — Дед брезгливо смотрит на Алекса. — Хорошо, что тренер Смолину поставил.
— Сейчас бы уже «Мелец» проигрывал со счетом ноль-два, если бы не этот кастрат! — восклицает Алекс, хватаясь за голову.
— Да успокойтесь вы, пан Алекс. Вам надо от паразитов избавиться. Мы, бывало, четыре раза в год лошадей и собак лечили от глистов. Это регулярно надо делать, иначе такой вот результат, как у вас, будет. А что касается Смолины, то он первоклассный игрок, профессионал высшего класса, думающий нападающий.
— За что вы так любите этого евнуха?! — На этот раз краснеет Алекс.
— Это вы — евнух, а не Смолина… Смолина — лучший игрок сезона.
— Что ты сказал? Кто я? Я правильно понял? Ну-ка повтори! — Алекс подскакивает к Деду. Вот это да! На рожон лезет!
— Мы с тобой, засранец, на брудершафт еще не пили, и если тут вместе сидим, это еще не значит, что тебе все позволено. Что воеводе можно, то сброду нельзя!
— Что?! Что ты, старик, сказал?! Ты что, из себя хочешь меня вывести?
— А что мне тебя бояться? Ты мне указывать будешь? А? Вот как возьму сейчас саблю… Давай-ка выйдем!
— Как сейчас тебе врежу, не посмотрю на твои шрамы!
— А ты попробуй, ну попробуй!
И так они друг с другом словами перекидываются. Обычная мужская перепалка. А что я мог с Коровой сделать? Так меня оскорбить, так оскорбить! Какой стыд, какой стыд, даже щеки горят. Чтобы у меня, Поляка, Юриста, щеки от стыда горели! Из-за какой-то Коровы чтобы у меня щеки от стыда горели! Снова меня беспокойство охватывает! И глаза опухли, еле-еле вижу, вынужден пальцами веки раздвигать, потому что они сами закрываются.
— Что здесь происходит?! Да успокоитесь вы наконец?! — Депутат и Министр встает с дивана и бьет Алекса кулаком в живот. — Чупага сейчас будет угловой подавать «Вронкам». Дайте посмотреть спокойно. Хватит!
— Он меня сбродом обозвал, — жалуется Алекс.
— Тихо, я сказал! — восклицает Депутат и Министр. — Внимание! Смотрите! Запалка сыграл головой!
— И еще раз повторю: сброд! — Дед недовольно сопит.
— Тишина! — кричит Депутат и Министр на всю квартиру. — Смотрите, смотрите! Бьет головой прямо под перекладину! А Вратарь отбивает мяч кулаком! Фантастика! Спас ворота! И снова удар! Гол! Гол! Вы видели, пан Полковник, как Запалка сработал! Какой опыт, какая интуиция!
— Гол! В ворота! Какой удар! — Алекс встает с пола и вскидывает руки. — Забил! Наконец-то Запалка забил! Говорил же, что ему надо подавать. Отличный удар!
— Какой удар, какой удар! Вот это игра! А как Чупага сыграл! Я же говорил — флангами надо идти и быстро пасовать. А не забавляться мячом, словно яйца перекатывать! Выпьем за здоровье Запалки! — Дед встает с дивана. — Поднимаю рюмку за нашего нападающего Богуслава Запалку! Пан Алекс будет пить? — Дед наполняет рюмки родимой водочкой.
— Будет, пан Полковник, — говорит Алекс и похлопывает Деда по спине. — Надеюсь, вы не держите на меня зла. Эмоции, вы же понимаете. Я не хотел вас обидеть.
— Давайте выпьем все вместе, — предлагаю я и поднимаю рюмку. — За Богуслава Запалку, феноменального игрока. Я с самого начала на него надеялся! За его здоровье!
Выпиваем. Во рту и горле немного горит. Молчим. Как же хорошо родимая водочка идет, ой как же хорошо она идет, когда ледяная!
— Ладно, ладно, молодой человек, все нормально. — Теперь Дед похлопывает Алекса по спине. — Помню, как-то собралось наше ополчение. Сидели мы за столами в лагере, распивали очередную бочку, и я сказал одному, что он будет нам дорогу освещать во время перехода, потому что он лысый был, голова как колено. Но он почему-то разъярился и заявил, что у меня глупое выражение лица, тогда мы схватились за сабли и бились бы, пока не полегли, если бы нас не разняли. Я ему только нос успел сломать концом сабли, а он мне передние зубы выбил, но я их потом вставил. Мы быстро помирились и сидели за одним столом, и пили, и до сих пор остаемся друзьями. Я даже рад, что ты характер и решительность проявил. Не позволяешь себя мордой об стол бить, значит, настоящий мужик! — говорит Дед, продолжая хлопать Алекса по спине и плечам. — Так и надо!
— Давайте еще по одной выпьем. Выпивать в такой компании одно удовольствие. — На этот раз Депутат и Министр тянется за бутылкой и быстро наполняет наши рюмки. — Ах, какое же захватывающее зрелище — футбол! Все на нервах, друзья мои, на одних нервах.
Вливаем в себя по очередной порции водочки. Снова горит во рту, и опять мы замолкаем.
Водочка родимая приятно меня согревает. И в сон начинает клонить. Все труднее сидеть с открытыми глазами, поскольку они опухшие, сливы под глазами еще больше стали. Сливы на мужском лице! Сливы под глазами меня добили, прикончили!
И какая-то тяжесть во всем теле возникает. Не хочется мне больше здесь сидеть. С удовольствием домой пошел бы, чтобы Сладостной Дремоте отдаться. Пошел бы домой отдохнуть, даже не дожидаясь окончания футбольного матча. Неужели мне так плохо, что не интересно, как матч закончится? Неужто слабость мной овладевает? Ничего подобного, Павел! Просто Сладостная Дремота наступает. И ничто не может ей помешать. Я и бигоса немало съел, и водочки выпил, да и время отдохнуть пришло. Даже футбол не может Сладостной Дремоте помешать!
А что скажут соседи и друзья, если я уйду во время матча? Наверняка соседи и друзья правильно меня поймут. Не помешает мне все-таки выспаться.
— Мне, дорогие мои, пора, — говорю я. — Вздремнуть надо. Спать мне захотелось.