— Я не могу этого сделать! — вскрикнула испуганная Радмила, — Что ты уставился на меня? Я могу лечить, а не убивать!
— Я схожу с ума, ты слышала, Голуба, твоя хозяйка сумасшедшая! — сказала в замешательстве Радмила притихшей кобыле. Лошадь всегда чувствовала ее настроение и с удивлением повернула к ней недоумевающую морду.
— Я точно сошла с ума! Но я сделаю это! — высказавшись вслух, молодая знахарка пошире распахнула дверь конюшни, чтобы солнечный свет хорошо освещал то место, где лежал раненый. Затем взяла отцовский нож и осторожными движениями разрезала пропитанный кровью камзол и нательную шерстяную рубаху. Открылась воспаленная плоть с торчащим остатком стрелы. Радмила посмотрела на распухшую рану — она находилась в районе ключицы. Возможно, что жизненно важные органы не задеты, но воспаление уже началось — в этом и была причина сильного жара.
— Кажется, отходит, — подумала девушка, и вдруг перед глазами возникли картины из прошлого. Мать показывала ей необыкновенное лекарство со странным запахом, заживляющее любые раны. Его состав не знала даже сама Баяна, где она его достала — тоже осталось тайной, которую она унесла с собой в могилу. За всю жизнь мать пользовалась им всего несколько раз, настолько она его берегла. Четыре года назад одного мужчину на охоте сильно порвали волки, но он еще был жив, когда волков отогнали собаки. Этот мужчина дружил с отцом и часто заходил к ним в гости. Радмила прекрасно помнит, как его принесли к ним в дом другие охотники. Он был безнадежен — из разодранного живота виднелись внутренности. Мать выгнала из дома мужчин, окурила помещение дурманящей травой. Осмотрелась по сторонам и достала из глиняного кувшина сверток, тонкую иглу и нитки. Когда рана была зашита, мать приготовила из загадочного порошка густую кашицу и нанесла ее на раны. Затем приготовила лечебный напиток, используя тот же порошок и мед, и влила в рот раненого. До того он сильно кричал от боли, почти так, как кричат роженицы, но что-то было в этом порошке, что мужчина быстро затих и уснул. Никто не верил в успех этого лечения, даже Радмила. Только старуха Баяна посмеивалась, потирая ладони — «скоро приедет ко мне благодарить, живой и здоровый»! Через три недели он приехал вместе с женой…. Радмила помнит, как плакала его счастливая жена, обнимая и целуя мать.
Что же в нем такого, в этом порошке? Никто не знал. Но после этого случая прозвище «ведьма» окончательно закрепилось за матерью. Старуха действительно исповедовала древний таинственный культ. Она часто одна уходила из дома по ночам. Ни отец, ни Радмила не знали, куда и зачем. Совершенно не боялась диких животных и частенько ругала отца, когда он приносил домой много дичи. Мясную пищу она не ела. Молоко и яйца, каши да кисели — это и была еда матушки. Одного ее взгляда на злобную собаку хватало, чтобы та, опустив уши, убиралась восвояси.
Радмила помнит еще одну загадочную историю. Как-то они пошли с матерью в лес за ягодами. Зашли далеко, в самую глубь леса. И наткнулись на огромного секача, с ним была еще самка с малышами. Радмила знала понаслышке, что ничем хорошим для человека такая встреча не заканчивается. Разъяренного секача остановить невозможно. Но мать не испугалась, а медленно подошла к грозному животному и погладила его по голове, потрепала за ухом. Секач, громко хрюкая от удовольствия, стал тереться о ноги матери, потом со всем своим семейством направился дальше, своей дорогой. Мать только саркастически усмехалась, когда ее спрашивали, почему животные ее безоговорочно слушаются.
— Попробовать, что ли? — девушка вспоминала события тех лет. — Оно где-то в чулане.
В темном чулане на полках стояло множество посуды различной формы — маленькие и большие глиняные кувшинчики с настоями, сосуды с мазями. Там же лежали свертки из льняной материи и какие-то коробочки. Назначение некоторых предметов Радмила вообще не знала. Она заглядывала в каждую посудину, смотрела, что там находится внутри, нюхала.