– Александр Куприн. Автор. Принес рукопись, – пробормотал Александр Иванович и заметался взглядом, ощутив приступ пронзительного волнения и мучительное чувство неловкости за свой неопрятный вид.
– Давно вас ждем, проходите, – улыбнулась женщина и жестом пригласила гостя войти. Куприн сделал шаг как во сне. Этот низкий, чуть хрипловатый голос показался ему знакомым, хотя никогда раньше он видел этой женщины. В этом голосе не было и тени улыбки, которая блуждала у нее на лице, и было совершенно невозможно понять, о чем она думает сейчас, видя перед собой немолодого уже литератора, о котором много слышала по преимуществу дурного.
– Мария Карловна, – протянула свою узкую чуть смуглую руку, – а мы уже думали, что вы не придете.
– Немного приболел, – проговорил даже не Куприн, а его рот, просто произнес заученную фразу, которая сидела в голове, безо всякого смысла и отношения к происходящему.
– Действительно, у вас очень утомленный вид, – произнесла хозяйка почти шепотом, шелестящим на сухих губах, не отводя пристального взгляда от Александра Ивановича, от которого последнему стало не по себе. Конечно, он мог сейчас начать рассказывать о том, что хотел сжечь рукопись и даже мысленно сжег ее, что несколько недель не мог к ней прикоснуться, находя ее неудачной и никчемной, а исправления, которых от него ждали – глупыми и бессмысленными. Но потом все же заставил себя сесть за работу. Специально тайком вернулся в Петербург, чтобы никто не мешал ему быть в одиночестве, пребывая в котором, он всегда заболевал, не выходил на улицу, превращался в пещерного жителя, пил, почти ничего не ел, опускался, терял счет дням. Обо всем об этом Александр Иванович вполне мог сейчас поведать Марии Карловне, но, чувствуя на себе ее взгляд, понимал, что она все это знает и видит.
Она словно проникала в него, буровила бесцеремонно, безжалостно рылась в его воспоминаниях и переживаниях. Более того, Мария Карловна, скорее всего, знала и о его встрече с Толстым, догадывалась и о том, что он страдает артритом и лечит его лампадным маслом.
«Благодатное масло, батюшка вы мой, целебное» – передразнила она старуху-попрошайку в плешивой кацавейке и плетеных из бересты чоботах.
Визгливым голосом передразнила.
Скривилась.
Громко засмеялась.
В облике Марии Карловны было что-то восточное, завораживающее и тревожное, не терпящее пустословия, настойчиво требующее обдумывать каждую свою фразу, в противном случае все изреченное будет ложью и пошлостью. У нее были большие зеленые глаза, высокий чистый лоб, туго собранные на затылке темные волосы, казалось, что ее нижняя челюсть несколько выступает вперед, и даже когда она молчала возникало ощущение напряжения, будто бы она собиралась произнести что-то резкое, бестактное, но не пожалеть об этом, а напротив громко и с вызовом расхохотаться.
Как сейчас.
Александр Иванович не мог поверить в то, что теперь, спустя годы, он вновь видел перед собой Клотильду, ту самую, что когда-то забрала его блокнот и исчезла из его жизни, а сейчас его рукопись заберет Мария Карловна, которая уже листала ее, губы ее при этом шевелились, взгляд был сосредоточен и холоден: «И узнали они, что среди многих прекрасных женщин, услаждавших взоры Соломона, была лишь одна, которую он любил, и звали ее Суламита»
– Я не успел вычитать, – попытался заранее оправдаться Куприн.
– Просто не пожелали вычитывать, дорогой Александр Иванович, потому что написанный текст вам уже не интересен, он важен для вас, только когда вы его создаете, но потом, увидев его на бумаге, находите чужим, несовершенным, словно бы и не вами написанным, порой удачным, порой неудачным, и сразу забываете о нем, потому что начинаете сочинять новый, а за ним еще и еще. И так до бесконечности. Не так ли? – Мария Карловна захлопнула папку.
Куприн закивал головой в ответ, показывая, что положительно отвечает на заданный ему вопрос, но после того, что он начал говорить в ответ, стало ясно, что все это время он думал совсем о другом, лишь притворяясь, что смущен и поражен красотой этой женщины.
– Да, благодатно и целебно лампадное масло особенно от образов Спасителя и Николая Угодника Божия. Однако моя маменька, Любовь Алексеевна, советовала также лечить артрит и при помощи муравейника. Вы удивлены? А это средство между прочим является просто чудодейственным – находите целый муравьиный вавилон и засовываете в него ноги. Тут же, что и понятно, он весь оживает, приходит в движение, и сотни, если не тысячи насекомых впиваются в ваши ноги, но при этом вы не чувствуете никакой боли совершенно, разве что легкое покалывание, которое приходится испытывать, когда ненароком угодишь голыми руками в заросли молодой крапивы. А в недрах муравейника тем временем происходит полнейшая катавасия, ведь вторжение это произошло столь неожиданно, столь дерзко, так сказать, что придало обитателям этого лесного верторада особой ярости. Укус муравья выделяет целебную кислоту, которая в том числе используется и для лечения некоторых нервных заболеваний, а мне, знаете ли, Мария Карловна, и нервы подлечить не помешает. Тут также еще важен один момент – необходимо веточкой ли, платком смахивать мурашей, чтобы они не поднимались выше колен и не кусали там, где им не положено кусать…