Джихян положил руку на плечо Худжуна.
– Я не позволю ему больше сделать что-то подобное. – Худжун сжал кулаки и сказал это так, словно дал обещание.
В это время в зал вошел Ёнсок в сопровождении айдола-новичка и других сотрудников агентства. Такое развитие событий было неизбежно. Худжун не имел причин избегать своего бывшего начальника, поэтому певец просто стоял и ждал, пока они подойдут ближе.
– Мне кажется или я застал тебя врасплох?
Обжигающие холодом взгляды Ёнсока и Худжуна встретились.
– Оказывается, я сильнее, чем думал раньше. Так что у меня нет претензий.
Худжун поджал губы и улыбнулся.
– Ты был яркой звездой, я не мог пропустить твою прощальную вечеринку. В любом случае это грандиозное событие. Не страшно, что теперь ты стоишь и оправдываешься. Тебе подходит роль жертвы.
Худжуна не обидели слова Ёнсока.
– Наслаждайтесь, пока можете. Случившееся со мной совсем не такая трагедия, как вы представляете, – сказал Худжун и поклонился Ёнсоку.
– Паршивец! – рыкнул тот.
– Надеюсь, вы учтете старые ошибки и воспитаете новую звезду. Не относитесь к нему как к дойной корове, – тихо произнес Худжун и отвернулся.
Они разошлись в разных направлениях. Спустя пару секунд Худжун обернулся. Все же их связывало больше хороших событий, чем плохих.
Худжун заметил, как Ёнсок заметно постарел, ему стало жаль бывшего начальника и их прежние отношения. Но он тут же вспомнил про репортеров, выжидающих словно гиены.
Гынён вернулась в квартиру и села на диван. Некоторое время она смотрела в одну точку, как вдруг зазвонил ее телефон.
– Алло?
– Гынён? – настойчиво спросила женщина.
– Кто это?
– Приезжайте сейчас на Мёндон, – сказала женщина и положила трубку.
– Что?
Девушка нахмурилась и отбросила телефон на диван. Сначала она решила, что это розыгрыш, но на мгновение ей показалось, что это могла быть Инхён.
Гынён снова взяла телефон и посмотрела на звонок с неизвестного номера. Голос звучал очень настойчиво. Девушка внезапно забеспокоилась, а затем поспешно схватила пальто и выбежала из квартиры.
Инхён попросила Гынён о встрече в ресторанчике макколи неподалеку от Мёндона.
В отличие от толпы снаружи, здесь было тихо и уютно, как внутри старого музыкального магазина.
«Декабрь» и «Первая любовь» Худжуна сидели друг напротив друга за столом. Гынён заметила странное поведение девушки.
Инхён была в теплой шапке, свободной хлопковой футболке, джемпере и старых широких штанах. Еще недавно она была знаменитостью и носила дорогие вечерние платья и яркий макияж. Теперь перед ней сидела совершенно другая Инхён.
– Если я сниму шапку, то вы удивитесь, поэтому останусь в ней.
Инхён говорила без какого-либо высокомерия. При разговоре она постоянно теребила свою одежду. Лицо ее было приятным и располагало к доверию, без макияжа девушка казалась очень застенчивой. Так зачем же она жила, скрывая все это под ярким макияжем и шикарными нарядами?
Кроме того, лицо Инхён очень исхудало. Гынён внимательно оглядела ее: под шапкой на лбу виднелся шрам. Сердце антифанатки словно замерло.
Хозяин ресторанчика с угрюмым выражением лица принес еду, напитки и исчез. Обе девушки удивились, так как ни одна из них ничего еще не успела заказать.
Гынён напряженно посмотрела на стол, а потом на Инхён. Затем взяла бутылку макколи и наполнила их стаканы.
– На самом деле я планировала связаться позже.
Инхён взглянула на свой стакан, а Гынён лишь продолжала недоумевающе смотреть на нее.
– Меня поймали в Америке. Поймали, когда я пыталась обменять последние пятьдесят долларов от продажи «Бэнни» в Лас-Вегасе. Лицо человека, купившего клуб за столь малые деньги, было незабываемым.
Поникшая девушка пожала плечами и улыбнулась. Поговаривали, что человек, продавший «Бэнни», и есть Инхён.
– Я чувствую свою правоту. Виноват лишь тот, кто назвал так клуб и пытался уйти от налогов. Считаю это расплатой. Купившие «Бэнни» люди довольно опасны, но они не тронули меня.
Она потянулась к своему шраму на лбу.
– Я ни о чем не жалею и сделала бы это снова. Хоть и потеряла все деньги, мне совсем не грустно. Я даже взволнована.
Как мало людей, которые ни о чем не жалеют. Может, это из-за стольких пережитых страданий?
Гынён представила себе счастливую улыбку Инхён – вероятно, она смеялась, тратя деньги от продажи «Бэнни», – и разочарованное лицо Джей-Джея, когда тот узнал об этом. Отчего-то подобная картина заставила антифанатку тоже почувствовать себя взволнованной.
На некоторое время настроение Инхён улучшилось, девушка взяла стакан с макколи и отпила с таким невинным и искренним выражением, что сейчас можно было поверить любым ее словам. Вдруг она закашлялась.