— Может, выпьешь кружку пива? — спрашивает мистер Росуэлл.
— Нет, спасибо. После пива меня весь день будет клонить ко сну.
Он берет себе кружку светлого.
— Насчет выпивки ты не особенно силен?
— Нет, не особенно. Я довольно быстро косею.
— Ну, тут стыдиться нечего, — говорит он, — Это, скорее, очко в твою пользу.— Он берет нож и вилку. У него-то аппетит, как видно, нисколько от всей этой истории не пострадал. — Так каковы же теперь твои планы? — спрашивает он. — Ты вернулся к своим?
— Нет, я живу у сестры.
— А родителями у тебя сейчас не совсем ладно?
— Да, вроде так.
— Ты сейчас, значит, как бы на положении отверженного?
— Я уже начинаю к этому привыкать. Я не первый день чувствую себя отверженным.
— Знаешь, — говорит он, вертя в руках нож, — у меня складывается такое впечатление, что ты почему-то считаешь себя несправедливо обиженным, и притом уже давно. Словно тебя обошли, обманули в чем-то. Можно даже подумать, что и женитьбу-то эту тебе навязали на шею.
Мне становится не по себе, потому что он что-то начинает лезть в бутылку.
— Может быть, ты жалеешь, что женился?
— Да, жалею.
— Почему же ты женился? — спрашивает он и смотрит на меня в упор. — Потому что любил Ингрид или потому, что она забеременела?
Я молчу.
— Ну хорошо. Ты хочешь быть женатым на Ингрид?
— Я не хочу быть женатым на двух женщинах сразу — и на Ингрид, и на ее мамаше.
Поручиться не могу, но мне кажется, что он едва не ухмыльнулся.
— Твое теперешнее положение тоже не завидное, — говорит он. — И самому жить негде, и жену привести некуда.
— Это верно.
Довольно глупое положение, в сущности.
— А в конце концов не так уж это плохо, — говорю я, потому что его слова задевают меня за живое. — Ушел я сам, по доброй воле, и могу не возвращаться, если не захочу. Мне теперь не надо думать о ребенке, и никто меня не может больше ни к чему принудить.
— А кто же тебя к чему-нибудь принуждает?— спрашивает он, не повышая голоса.
— Хорошо, вы, предположим, нет. Но не нужно изображать все это так, будто я только и жду, когда Ингрид позовет меня назад. Я сам ушел, не забудьте.
— Правильно, ты ушел. Но с другой стороны, еще не известно, захочет ли теперь Ингрид принять тебя обратно.
— Совсем на это непохоже, судя но тому, как она себя вела.
— В таком случае, — говорит он, — пожалуй, самое разумное во всех отношениях — положить, этому браку конец. Забудь, что ты был женат. Полгода — срок небольшой. Ингрид могла бы потребовать с тебя алименты, но, по-моему, она в этом не нуждается. Но конечно, она захочет получить развод. Ты ведь не станешь возражать, не так ли?
— А какие у нее будут основания для развода?
— То, что ты ее покинул, вероятно. Будь мы в Америке, можно было бы еще добавить нанесение психической травмы.
— Вот это было бы лихо, верно?
— Да, не правда ли? В разводах всегда есть что-то юмористическое.
— Боюсь, как бы мне не околеть со смеху.
— Что ж, Вик, вот, значит, к чему мы с тобой пришли. Ты же сам не захочешь быть связанным с женой, с которой ты живешь врозь, и, конечно, Ингрид тоже будет стремиться получить свободу. Она молода, привлекательна. Ей захочется выйти замуж снова. Да и ты со временем женишься, я полагаю.
— Я, знаете ли, уже сыт по горло.
— Так что теперь ты решил покончить с этим и стать свободным?
— Я этого не говорил.
— Я так тебя понял.
— Я сказал только, что могу это сделать, если захочу. Я сказал, что не собираюсь вымаливать ни у кого подачек и никто не принудит меня больше делать то, чего я не хочу. И вы можете передать это от меня Ингрид, и ее мамаше, и вообще всем. — Я уже до того разошелся — чувствую, что грублю, но мне сейчас наплевать.
— Я не принимаю поручений, Вик. Если ты хочешь сказать что-нибудь Ингрид, тебе придется сделать это самому.
— Черта с два могу я это сделать, когда мамаша сторожит каждый ее шаг. Она меня не выносит, вы сами это знаете.
— Да, знаю. Но мне ты нравишься. Я по-прежнему считаю тебя порядочным юношей и не жалею о том, что ты стал моим зятем.
— Премного вам благодарен. — Я пытаюсь произнести это как можно ядовитее, но в душе я польщен. Просто удивительно, как это приятно сознавать, что ты еще можешь кому-то нравиться.
К нам подходит официантка, и мистер Росуэлл заглядывает в меню.
— Что ты хочешь на сладкое? — спрашивает он. — Пудинг или яблочный торт?
— Пожалуй, ни то, ни другое, только чашку кофе.